Демиург: проблемы созидания сиквела

Подхватил Череп, и тот испуганно заголосил:

- Эй, подожди! Что ты делаешь, не надо! Я же не со зла, я же для тебя ста…

Дослушивать Демиург не стал. Просунул в форточку руку с Черепом, и основательно потряс его. Окурки высыпались, холодный злой ветер подхватил их и понес прочь, предварительно лизнув шершавым языком кожу на руке Демиурга. Втянув Череп обратно, Демиург захлопнул форточку, и спрыгнул с подоконника. Вернул пепельницу на место.

- Ох… - испуганно выдохнул Череп Великого Критика. – Я уж подумал, что ты и правда решил…

Но умолк, не желая заканчивать фразу. Если бы у Черепа было тело, его бы передернуло. Но Демиург не слушал его. Он отвернулся от окна, отвернулся от гибнущего мира, окинул взглядом свою комнату – приют Сбывшегося и Несбывшегося. В тёмных углах гнездились призраки, и воспоминания о будущем. Они старательно оплетали углы серебристой паутиной, чтобы когда Демиург открывал форточку, сквозняк колыхал её, и на ней можно было качаться. Под рабочим столом скреблись химеры. Ещё не пристроенные ни в какие миры, бестелесные, они обладали дурным характером, и периодически кусали Демиурга за босые ноги — не больно (ну как можно укусить бесплотной пастью?!), но раздражающе. В старом серванте с остеклёнными дверцами и множеством ящиков копошились свежие идеи. Беззаботные, как малые дети, они занимались тем, что играли в прятки и чехарду, носясь по полкам и ящикам, едва слышно позвякивая хрустальной посудой, шурша хранящимися там же черновиками, и заляпывая остекленные дверцы следами крошечных разноцветных ладоней. Под потолком, на крючке от люстры, висел в плетёной верёвочной сетке большой круглый аквариум, в котором золотом и лазурью переливалось Негасимое Пламя Вдохновения.

Демиург взял со стола мятую жестяную банку, с изображением Ктулху на округлых боках, открыл крышку. Из жестяных недр приятно пахнуло кофе. Но самих зерен в банке оставалось не больше десятка. Демиург бросил в рот несколько кофейных зерен, разгрыз их. Передернулся от сухой горечи на языке, но дожевал зерна и проглотил их.

В сущности, Череп был прав — он давно уже не писал ничего своего. Влюбился в чужую идею, подружился с её Творцом. Помог выстраивать мир, воплощать персонажей, не жалея времени, покрывая чёрными буквами Текста белый светящийся экран. Придумывал своё, и, с разрешения, теперь уже, Сотворца, частично правил его Текст. Работа шла хорошо, весело.