Демиург: проблемы созидания сиквела

Демиург: проблемы созидания сиквела

Галина Сойка

Демиург: проблемы созидания сиквела

Демиург стоял у окна и смотрел сквозь стекло, обклеенное едва заметной радужной пленкой фантазии. Между рамами аккуратными валиками были проложены прошлогодние нереализованные идеи – чтобы зимой не тянуло сквозняками других миров. Форточка открыта, и ветер слегка колышет тяжелые аляповатые шторы, пошитые из обрывков снов.

Демиург стоял у окна и курил. Дым от его сигареты устремлялся к потолку и разбивался о него, оседая крохотными мертвыми бабочками: у них слепые глаза и истлевшие крылья. Бабочки бестолково ползли по потолку.

На подоконнике справа от демиурга пепельница из спиленного Черепа Великого Критика. Череп был полон окурков и настороженно молчал, хотя имел, что сказать. Он поглядывал на Демиурга пустыми глазницами – тот был мрачен, грустен, зол, подавлен и бледен до синевы. Демиург смотрел в окно – за окном рушился мир: медленно, мучительно, словно агонизируя, он разваливался на куски. А Демиург затягивался дымом, и думал, какой же он дурак.

- Дурак! – не выдержал Череп Великого Критика.

- Заткнись, - буркнул Демиург.

- Тщеславный дурак, - не унимался Череп. – Паразитирующий на чужих идеях. Падальщик!

- Тебя разбить?!

- Бей! – воинственно клацнул зубами Череп. – Думаешь, другой будет молчать?

Демиург не ответил. Он смотрел, как рвется черное небо над почти законченным миром. Как сорвалась с небосвода и полетела вниз мертвая планета, которая отсчитывала ход времени. Планета рухнула на землю, и разбилась, как ёлочный шарик, на мелкие осколки. Дворцы обратились в прах, и красный ветер подхватывал его и уносил в трещины межмирья. Земная твердь разрывалась, как картонная, и в эти разрывы сливались моря, и падали скалы.

Демиург вздохнул. Сейчас у него были длинные белые волосы, с темно-синей прядью в длинной рваной челке. Он был худ и бледен, но если раньше это отдавало некоторой нервной аристократичностью, то теперь выглядело так, словно Демиург болен чахоткой. Сейчас его крылья, перья которых были из тонкого хрусталя, обычно сверкающие светом Свечей Разума или Луны Божественного Безумия, сейчас безвольно висели вдоль спины. Перья помутнели, и кое-где – потрескались. Летать на них больше нельзя.

Глаза Демиурга - единственное, что никогда не менялось в его облике: всегда большие миндалевидные, левый – антрацитово-черный, правый – кобальтово-синий – выражали боль всех недородившихся миров. За окном по рвущемуся небу летел дракон.