Сиятельный. Прелюдия

Что такого мог увидеть простой охранник, раз его освежевали заживо?

Вспомнились кадры с места преступления; я решительно тряхнул головой, прогоняя прочь неприятные воспоминания, и спросил:

— С чего начнём?

— Главный инспектор приказал успокоить рабочих. В первую очередь организуем нормальное ночное патрулирование. Я встречусь с управляющим, на тебе осмотр места преступления...

Какое-то время мы обсуждали грядущее расследование, а потом инспектор вновь закурил и небрежно спросил:

— Как тебе зимний бал, Лео?

Внутри у меня всё дрогнуло, но виду я не подал и спокойно ответил:

— До сих пор под впечатлением.

— Это что! — рассмеялся инспектор. — Видел бы ты, какой салют устроили два года назад на пятидесятилетие Ночи титановых ножей! Падшим в аду тошно было!

Роберт Уайт пустился в воспоминания, а я кивал и поддакивал в нужных местах. За окном понемногу светлело, потом раздался длинный гудок, и поезд начал замедлять свой бег.

— Наша станция! — объявил инспектор. — Скажи остальным!

Я вернул очки на нос и поспешил в свой вагон.

На улице оказалось холодно и ветрено. Выпавший за ночь снег и не думал таять, на тротуаре посверкивали тронутые ледком лужи.

— Теперь ещё до фабрики ехать, — с тоской огляделся по сторонам Джимми, — задницу морозить...

Билли закинул в рот табачную жвачку и сплюнул под ноги жёлтую слюну.

— Смотри, ничего другого не отморозь. Будешь ходить — позвякивать! — усмехнулся констебль, но видно было, что уныние напарника передалось и ему.

Как, впрочем, разделяли его и мы с Рамоном. В Новом Вавилоне снег был явлением нечастым. На климате сказывалась близость побережья Атлантического океана, мокрые белые хлопья обычно таяли, едва касаясь земли.

Дьявол! От Атлантиды до Португалии рукой подать и Африка не так далеко, а в горах холод будто в Сибири!

— Позвякивать? — фыркнул Джимми. — Уж лучше пусть звякают, чем фабричный мясник их под корень отчекрыжит!

— Не беда, в Персию поедешь евнухом работать! — легко нашёлся с ответом Билли.

— Завязывайте, — попросил я шутников, выведенный из себя упоминанием прозвища, прилипшего к убийце с лёгкой руки газетчиков. — Без вас тошно...

В этот момент поезд покинул инспектор Уайт в сером плаще и котелке расцветкой ему под стать. В одной руке он нёс трость, в другой потёртый кожаный саквояж. Вслед за ним вышагивал нагруженный багажом носильщик.

— За мной! — отсалютовал нам тростью начальник и зашагал в обход здания железнодорожной станции.

Там у ограды нас поджидал полицейский броневик.