ПодСолнечные рассказы

Нафаня лишь подтвердил слова кота, сказав, что ребёнок вырос, поэтому перестал видеть и понимать тонкий мир, и помочь тут никто не в силах. Люди, когда взрослеют — всё забывают.

Долго тогда домовой в себя прийти не мог, переживал очень, и по ночам, садился у изголовья кроватки спящей крохи, гладил её по голове, рассказывая самые добрые сказки, а она ему улыбалась, согревая его сердце.

Даже смирившись с тем, что он невидим человеческому глазу-его жизнь была куда веселее нынешней. Хозяйка ему всегда плошку с молоком оставляла, и кусочек сладкого пирога по праздникам. И заговор старинный читала: «Дедушка домовой, приходи домой ужинать». И Русик был счастлив. А чего ещё желать домовому? Только, чтобы о нём помнили и почитали. Вот и старался на славу—дом в чистоте содержал, продукты хранил, запасы пополнял, готовить помогал, чтобы не пригорало, за дитём приглядывал—сны цветные показывал, от бед да напастей оберегал.

Только, совсем выросла его кроха, и упорхнула из гнезда, что та птичка, замену вместо себя оставив в виде Люськи. И враз исчезли из дома сладкие пироги, плошки с молоком, старинные заговоры на день рождения домового, что одиннадцатого февраля отмечается, будто истёрлась о нём память. Вот и пытался он обратить на себя внимание мелкими пакостями. Тоскливо жить, когда тебя никто не чтит и не любит.

Русик расстроено протопал на кухню и взобрался на вытяжку, забившись в самый дальний, пыльный угол, чтобы его не беспокоили.

Хозяйка долго гремела плошками, открывала и закрывала дверцу холодильника, что-то грела в микроволновке и грустно вздыхала.

... — Обед готовит. — подумал Русик. — Сейчас будет звать к столу, а о нём даже и не вспомнит. И далась ему эта ваза. Вон как тяжело вздыхает, значит очень расстроена.

— Дети, кушать! — позвала она.

На кухню, радостно цокая когтями по паркету, примчалась Люська, следом за ней, еле волоча лапы, медленно пришёл кот.

Домовой наблюдал за этой картиной. А ведь раньше, Сёма обгонял Люську, лихо перепрыгивая через её голову, стремясь к заветной мисочке с молоком. Стареет.

По кухне поплыли дразнящие ароматы, следом раздалось смачное чавканье. У Русика в животе громко квакнуло, он закрыл глаза и прикинулся спящим.

— Я скоро приду. Не шалите там. — раздалось из прихожей, дверной замок щёлкнул.

Люська побежала в коридор, убедившись, что дверь надёжно закрыта, вернулась на кухню.

— Слезай. — строго сказала она домовому.

— Не слезу. — обиженно ответил он.