Диоскуры

И правда, их кажется, совсем не различить, - так вы летаете?

Ей сразу представилось, как они берутся за руки, втроем, ведь они же позвали ее и значит это вот "вместе" оно относится к ней тоже, и с сильным порывом ветра срываются со скалы, оставляя внизу очаг с шипящими шашлыками, разбросанные бутылки и опустевшую грязную банку, покрывало с хозяйственной студенткой Наташей и Костяна с его вылизанной тойотой. И летят, смеясь и держась за руки, куда захотят, везде.

- Типа, - уточнил то ли Дима, то ли Вадим (она уже забыла где кто) и ткнул пальцем мимо нее, указывая на лоб брата.

Там на темной брови белела полоска пластыря:

- Вон видишь, попробовал уже. Хорошо, голову не расшиб совсем.

- Жалко.

- Что? - хором переспросили близнецы.

- Так, ничего.

Но они продолжали смотреть на нее, как будто она сказала что-то важное и нужно, чтобы повторила, обязательно.

- Жалко? - переспросил левый (без пластыря).

- Точно жалко? - уточнил правый, переждав порыв ветра.

- А что? Сможете сделать так, чтоб оно по-настоящему? - Вику разобрала бессильная злость. Не на мальчишек, конечно, на себя, и вообще - на все вокруг. Вот так, хочешь раз в жизни, совсем-совсем по-правде полететь, а тебя, бамс, и башкой о камень. И хорошо, если башка целая, только ссадина с пластырем.

- Да, - снова сказали, немного вразнобой, но кивая лохматыми головами.

- Ну вас.

Но обе ее руки были крепко взяты горячими тонкими пальцами.

Вика затаила дыхание.

В сказке если, то сейчас они прыгнут и полетят, втроем, потому что они - могут сделать. И еще не закрутила их эта штука, которая называется "жизнь" и в которой все почему-то не так, как очень и очень хочется.

- Потом, - деловито сообщил левый, становясь так, что ее рука вытянулась, и его рука тоже, - а щас просто играем, да?

- Это наше место, - сказал правый, тоже отступая и Вика оказалась растянутой на ветру, как флаг, а свободную руку он кинул в сторону, - нужен такой вот ветер.

И только здесь. Только не переступай. Ноги чтоб на земле.

- Ложись, - скомандовал левый.

Ветер усилился, заревел и принял их на себя, как огромная упругая невидимая подушка. Вика закрыла глаза и открыла их снова, боясь смотреть вниз, боясь увидеть свои ноги, которые единственные удерживали ее на земле, а на ветру держали ее сильные пальцы близнецов и еще держал ветер, на котором трое почти лежали, смеясь.