Спящий

— Лео, ты витаешь в облаках!     — Да, дорогая?     — Речь шла не о твоем весе, а о дате нашей свадьбы!     Я поднялся с кровати и отошел к окну. Отель «Бенджамин Франклин» был выстроен на возвышенности, и с его четвертого этажа открывался великолепный вид на историческую часть города. Точнее — открывался бы, не затяни все кругом туманная дымка. Сентябрьская непогода и обычный для столицы смог укутали дома серым полотнищем, из которого выглядывали лишь силуэты крыш и высокие шпили дворцов.     — О дате нашей свадьбы? — задумчиво протянул я. — Тебя интересует какой-то конкретный день?     Лилиана зашуршала страницами журнала.     — Здесь пишут, герцог Логрин объявил о помолвке старшей дочери с бароном Алстоном. Бракосочетание состоится двадцатого октября, в день памяти императора Климента. Очень символичная дата, Лео, не правда ли?     Я пожал плечами.     — Меня устроит любая.     — Даже так?     — Да. Только не здесь, не в Новом Вавилоне. Завтра мы улетаем на континент, не забыла? Можем остановиться на неделю в Мадриде, а оттуда перебраться в Барселону. Как тебе такая идея?     — Идея просто замечательная! — улыбнулась Лилиана, но тут же наморщила лоб. — Подожди, Лео! Ты сказал — завтра? А у меня будет время повидаться с родителями?     — Вылет назначен на половину шестого вечера, — успокоил я ее и обернулся от окна. — А они разве еще не знают о нашем отъезде?     — Не было подходящего случая сообщить, — легкомысленно ответила Лили. — Завтра расскажем. Ты ведь поедешь со мной?     — Если это необходимо...     — Лео, не волнуйся! Папа с мамой от тебя без ума. Они не запрут меня дома!     — Очень на это надеюсь, — усмехнулся я.     — Хотя... — вздохнула Лилиана. — Ты точно не хочешь задержаться в Новом Вавилоне?     Я не хотел. В столице было проще простого случайно повстречаться с кем-нибудь из старых знакомых, а мне вовсе не хотелось вновь попасть в поле зрения Третьего департамента или хуже того — людей из окружения ее величества. И потому ответил я одним коротким безапелляционным:     — Нет!     Лилиана прекрасно расслышала проскользнувшую в моем голосе нотку раздражения и вскинула голову.