Партия для близнецов

Смешно, я назвал ребенка в честь матери, надеясь, что он унаследует ее характер, а парень больше похож на моего отца. Такой же жесткий, холодный, целеустремленный… Боже, я даже не знаю, как зовут моего второго сына! Судьба посмеялась над нами, Лера. Я лишил тебя одного ребенка, а ты забрала второго. Господи, как я ей скажу, разве можно такое простить?! Но сын, ради него я должен попытаться. Что здесь делать молодому парню? Может, мне удастся уговорить их поехать со мной добровольно. Не хотелось бы прибегать к более сильным средствам убеждения…»

Так ничего и не решив, он свернул с проспекта на узкую улочку и направился к хорошо знакомой пятиэтажке.

Во дворе остановился, пытаясь справиться с волнением, машинально поднял голову и нашел глазами знакомые окна. Свет не горел.

«А вдруг они давно уехали отсюда?» – обожгла страшная мысль. Войдя в темный, давно не ремонтированный подъезд, он на одном дыхании взбежал по ступенькам на второй этаж и нажал кнопку звонка. Тишина. Он позвонил еще раз, еще…

За его спиной послышался скрип открываемой двери:

– Вы к Лере, молодой человек?

Луначарский с трудом сдержал улыбку: «молодым человеком» его не называли уже много лет.

Впрочем, старушке, которая вышла из квартиры напротив, все люди моложе пятидесяти должны казаться молодыми.

– Да, вы не знаете, она не уехала?

Пожилая женщина тяжело вздохнула:

– Да куда уж ей. Сегодня сына провожала, учиться уехал. А вы, простите, ей кем приходитесь?

Луначарский проглотил комок в горле:

– Я ее друг, но мы очень давно не виделись.

В городе проездом, хотел встретиться…

– Боюсь, не получится, молодой человек. Она в больнице.

– Что?

– Сын у нее сегодня в Москву уехал, единственный, – продолжила соседка. – Она, бедная, очень переживала, что одна остается. Наверно, домой возвращалась, по сторонам не смотрела, вот и попала под машину. Мне только что позвонили, вот сейчас в больницу поеду.

Следующие два часа Луначарский запомнил смутно.

Вместе с соседкой Софьей Андреевной, он отправился в больницу, долго сидел в коридоре на жестком диване, пока, наконец, из палаты интенсивной терапии не вышел усталый врач. Ничего утешительного он им не сообщил: «Состояние стабильно тяжелое, но непосредственной угрозы для жизни нет… Перелом челюсти, правой руки, сотрясение мозга…»

Потратив значительную сумму, он добился для Леры перевода в отдельную палату, хороших медикаментов и, разумеется, ухода.