Сердце Господина

Что что-то здесь до тошноты, должно быть, гадко! Зато острая чуйка на зрелище – алкание им тешиться, не вдумываясь в суть его! Ведь иначе – это с ума сводящее зрелище!

Pride

Господин отлучился на минутку в старый забытый год. На узенькой улочке под дверьми обувной мастерской Господин споткнулся о Сапожника. Сапожник в розовой мантии сидел на низеньком деревянном табурете и бил позолоченным молотом по набойкам.

– Твои ли башмаки – лучшие во всём городе?

– Честнейшие, герр!

– И не шибко-то ты богат!

– А ты желаешь это исправить? – Сапожник дерзко улыбнулся.

 – У вас очень худые и тонкие ступни, мсье. Я точно вижу, какой каблук вам подойдёт!

– Сердцем ты исполняешь свой труд, старик. Кровью питаешь всякий башмак. Конкурент твой тратит едва ли каплю пустого пота, а просит за халтуру едва ли не больше твоего!

– Обленившийся болван этот старый пёс! Болван он, не я! И башмаки его – дрянь! – Сапожник выпрямил спину, и за ним струями потянулись блестящие складки мантии.

 – Имя моё имя помнит каждый, кто хочет порхать, а не ползти! А болван тот соскребает денег да и покупает себе имя у рекламодателей. Вот и пусть его помнят те, что шагают по земле глазами, а не ногами! Сапожником назвался за деньги! Но сапоги-то не делает – мусор это, а не сапоги! Творит дерьмо, и имя – пыль. А я с таким пустым, но тяжёлым грузом жить не смогу, сэр.

Господин всем своим умом преклонил голову Сапожнику, скользнул по улочке и свернул на ближайшем повороте в Мюсити сегодняшний…

«Целый замок! – думал Господин, взвиваясь по серой лестнице.

 – Кабинет мне будет впору!» – Господин приблизился к табличке, Лакей распахнул перед ним дверь…

Толстяк сидел за столом в мохнатом фиолетовом сюртуке с зелёными ромбами, в лимонном галстуке и причитал:

– Вот так клоуны! Клоуны, чьи кошельки я кормлю!

Толстяк заметил гостей.

– Мой наряд! Он с первых взоров должен вам в сердца вонзиться и сломить колени! Я отдал за него половину своей чести! А значит, честь терять и отдавать должны мне все, кто на него глядит! Он стоит столько, что платить мне должен унижением других!

Господин молчал.

Он предпочитал слушать.

– Судя по вашему виду, вы, верно, из самой Преисподней! – продолжал Толстяк. – А там уж всякий чертёнок с моих рук до отвала сыт! Ежели у вас заказ, знайте, что я не имею дел с купчишками!

– Мон Шер, не извольте кипятиться.