Про оборотня Гришу

И началось… Проехав рысью несколько километров, Юлька перешла на аллюр, а потом вдруг замерла в позе напряженного памятника и закричала так неистово и естественно, что Гриша даже почувствовал возбуждение. А когда Юлька открыла глаза, он поспешил сделать вид, что ему тоже очень хорошо.

- Ты мой добрый гигант, – пресыщено прошептала Юлька и обессилено стекла куда-то вниз, и тут же сладко засопела, повернувшись к нему разомлевшей попой.

А Гриша сначала бездумно смотрел на попу, затем на помятую портьеру, а потом пошел готовить обед.

***

- К черту такой контракт!!! – кричал Катышкин. - Неужели ты не видишь, что мы можем попасть и попасть хорошо!?

- Мда, - Гриша почесал макушку. - Действительно, как то я сначала не заметил. Вроде, условия то подходящие… Ну, извини.

- Хорошо, хоть не поздно спохватились, – начал остывать Катышкин. – Добрый ты, а нужно быть волком! Волчищей!!! Иди, разруливай там. И так дел невпроворот, и ты еще тут со своими прожектами, бизнесмен хренов…

Действительно, бизнесмен из меня, как из навоза пуля, мысленно согласился Гриша и печально побрел разруливать последствия. Боже, как задолбало то все. Поскорее бы Новый год, уеду в деревню один, сниму какую-нибудь избушку и без телевизора, интернета, без суеты этой дурацкой… Только я и печь с дровами. Буду в лес ходить, смотреть на чистый снег, и телефон отключу. Еще неделя. Всего лишь неделя. Зато потом полмесяца дикой природы.

- Григорий Алексеевич, ваш кефир.

- Спасибо, Люба.

Гриша взял тетрапакет, открыл дверь своего кабинета, но внезапно задержался.

- А скажите, Люба, вы уже знаете, как будете встречать Новый Год?

Обычно бесцветная секретарша лилово вспыхнула.

- В принципе да. С друзьями. А почему вы спрашиваете?

- Да нет, ничего собственно, – смутился Гриша, уловив надежду в ее голосе. – Что –то вроде соцопроса.

- Ты что, старик, реально отказываешься? Реально хочешь нас кинуть?!

- Да нет, я не реально отказываюсь и никого не кидаю. Просто обстоятельства изменились.

- Какие обстоятельства???! – вопила тенором телефонная трубка. – Мы уже все подготовили.

- Ну, считай, форс-мажор. – Гриша попытался выйти из оправдательного пике и немного зафиксировать металлом свою позицию. Но вместо отлитых в бронзе пушек, в эфир посыпались тонкие рулончики фольги. И Грише вдруг стало стыдно за свою слабость, настолько стыдно, что он зарычал, и вышло это спонтанно и громко.