Чёрный дом

К вечеру он, наконец, свернул с тропы, чтобы найти место для ночлега. Но, минуя заросли кустов, он увидел то, что лишило его дара речи, и от чего его бросило в холодный пот.

Перед ним стоял Чёрный Дом. Он стал ещё выше, прочие дома словно сбились вместе, пытаясь отодвинуться от него прочь, но чёрные жилы крепко их держали.

Придя в себя, Ферод развернулся и побежал прочь. Он был уверен, что шёл в другую сторону, удаляясь от Города! Лишь только чья-то злая воля могла сбить его с пути. Воля Чёрного Дома.

Он бежал так быстро, как мог, продирался сквозь кусты, которые вдруг стали больше и плотнее. И когда, наконец, вырвался на свободу, он снова увидел перед собой Город и Чёрный Дом, почти поглотивший его.

Ему хотелось плакать. Возможно, первый раз в жизни Ферод был готов показать слёзы. Он не мог поверить, что всё закончится вот так, и его судьба будет оборвана кошмарным колдовством. Сквозь бешеное биение собственного сердца он слышал стук чёрных ставень, напоминавший злорадный смех. Ферод понял, что стал пленником этого кошмара Он опустил голову и обречённо побрёл на встречу с неизбежным.

Неожиданно рядом с собой он почувствовал чьё-то присутствие. Ферод остановился, огляделся, но как будто бы никого не было вокруг. Разве что кто-то скрывался в тенях? И действительно, в темноте ночи он различил чьё-то быстрое, грациозное движение.

Вдруг в его голове возникли образы, порождённые не его сознанием. Чужие мысли нарушили ход его собственных, и Ферод различил среди них настойчивую просьбу остановиться и не мешать.

Из-за спины путешественника вышла кошка. Потом ещё одна. Коты самых разных расцветок, с горящими в ночи глазами, сходились со всех сторон. Они проходили мимо Ферода, и некоторые из них, походя, тёрлись об его ноги пушистыми боками, отчего ему становилось на удивление спокойно.

Кошки собирались вокруг Чёрного Дома. Чем больше становилось их, тем явственнее слышался скрип ржавых дверных петель, стук разбитых ставней, шум падающей черепицы. Сначала эти звуки были угрожающими, затем стали всё больше и больше напоминать жалобные стоны.

Кошек было неисчислимо много. Они стали ходить вокруг Дома, двигаясь единым потоком посолонь. Они мурчали, мяукали, шипели – какофония их голосов сливалась в единую песню, непривычную для человеческого уха. С каждым кругом, который они совершали, Чёрный Дом сжимался, скукоживался. Он втягивал в себя свои чёрные жилы, становился всё меньше и меньше, пока, наконец, от него не осталось и следа.