Огненный принц из Маншаллы

Даже у меня волосы на загривке дыбом встали, хоть мне не раз приходилось видеть чудовищ подобного размера. Бывают драконы и побольше, но этот тоже производил страшное впечатление габаритами. С учётом моего состояния, и мелкие твари могли представлять угрозу, а тут такая махина.

В окнах показались зеваки. Кто-то недоеденный бутерброд изо рта выронил, кто-то остолбенел, а кто-то разумно бросился прочь от окон, и драпал, роняя тапки.

Неужели до идиотов дошло, что пора бежать?

И ведь я один, как дурак, мчался этой зубастой хрени навстречу, вместо того, чтобы валить куда подальше.

-- М-мамочки…. – услышал я, когда пронёсся мимо рыжей девушки на тротуаре, и перескочил ограду кладбища.

Девушка сумки от испуга выронила. На проезжей части слышался скрип тормозов – автомобилисты дракона тоже заметили.

Я нёсся между надгробиями, перескакивал лавочки, и добрые метров четыреста преодолел кроссом, не переставая кричать: «Саша! Отзовись!», но пацан всё не находился. У меня малейшего представления не было, где он, и я добрался до дракона, к самому его брюху.

Камнями с драконьего тела часть могильных плит и деревьев переломало, склепы были разрушены, но кое-что уцелело. Если в этот момент Саша находился здесь, его вполне могло убить.

Бежать ему бы смелости вряд ли хватило. На Драконьем Мысе он проявил себя трусовато, и такие люди перед лицом смертельной опасности обычно цепенеют. С одной стороны это было на руку -- не исчезнет бесследно, с другой стороны он мог настолько испугаться, что голоса не подаст.

Всё же, он обнаружился.

Засел за большим надгробием, дрожал и не мог пошевелиться.

-- Саша! – Я бросился к нему, хотел схватить за руку и рвануть прочь, но к тому моменту было поздно.

Дракон пришёл в себя, глубоко вдохнул, и с душераздирающим рёвом изрыгнул полукилометровую струю густого зелёного пламени. Листвы на деревьях не осталось, так что я отчётливо увидел, как мой квартал, дворовая растительность, машины – всё это мгновенно превратилось в груду обугленного безобразия. Людям вряд ли удалось выжить, и если Олеся с Анжелой, пока я искал Сашу, не свалили, им конец.

Оставалось надеяться, что она улизнула, и ехала к условленному месту.

Саша точно хотел закричать, когда увидел, как сгорел наш дом, но я крепко заткнул ему рот ладонью. Слышалось лишь сдавленное: «Мама! Анжела!».

Чёрт.

Беда на мою голову. Шкета нельзя оставлять без мамки. Такая психологическая травма либо его сломает наглухо, либо напротив, упростит мне работу, но играть с огнём не хотелось.