Зелёная дверь в стене

Нет у тебя чего пожевать?

– Держи, – достал я из кармана бутерброд в целлофановом пакетике.

Лёнька принялся уминать бутерброд, а сам в сторонку отходит и меня за собой зовёт:

– Давай-ка, мы с тобой в засаде посидим. Ни к чему, чтобы он нас видел.

– В какой засаде, Лёнь? Двери-то нет.

Лёнька только ухмыльнулся загадочно, но ничего не сказал. Ладно. Спрятались мы в кустах и стали ждать. Лёнька бутерброд свой хомячит, а я сижу и слюни пускаю. Всё-таки, с обеда ничего не ел, а тут салями с чёрным хлебушком… Но, думаю, ладно. Не бутербродом единым. Отвлёкся, в общем. Вдруг чувствую, Лёнька меня за рукав дёргает, а сам смотрит, не отрываясь, на стену и глаза у него как плошки огромные.

Посмотрел и я.

Смотрю и чувствую, как волосы на затылке начинают шевелиться: на белой стене, где секунду назад ещё ничего не было, проступило, словно из глубины, изображение той самой двери. Дверь распахнулась, а из неё на четвереньках вылез какой-то старик. А дверь-то нарисованная! Старик по сторонам зыркнул внимательно, дверцу за собой прикрыл и, как ни в чём не бывало, пошёл себе, посвистывая.

Вылезли мы из кустов. Я отряхиваю брюки, а руки дрожат. Ясное дело, надо выпить. Но Лёнька божится, что нет у него ничего. Второй день, мол, не употребляет. А ещё друг называется…

– Веришь теперь мне? – спрашивает.

Я только плечами повёл, то ли от холода, то ли от жути:

– Тут и не захочешь, да поверишь. Только как же это, а?

– Ты погоди, Геша, самое интересное то, как он эту дверку открывал.

Лёня снова присел перед дверцей на корточки. Стал рукой по стене водить. Рукой шарит, а сам комментирует:

– Понимаешь, старик, он вот так же сидел. Только у него сразу получилось: присел, руку протянул и кольцо вот это самое у него в руке оказалось.

Я бесцеремонно отодвинул Лёню в сторону. В душе бурлила какая-то удивительная сила.

– Дай-ка! – Я присел на корточки рядом с дверью.

Оглядел её внимательно и попытался ухватить рукой за нарисованное кольцо. Ага. Только Лёнечку рассмешил. Я задумчиво так на дверцу эту зелёную посмотрел, а на самом деле, сквозь неё, куда-то вдаль. И в этот миг мне вдруг показалось, что дверь вовсе не нарисована на стене, что она самая что ни на есть настоящая и если прикоснуться к ней, то можно ощутить шероховатость струганного дерева и холод железных петель.