Колдунья

Только дар этот в нашем роду через поколение передается, и мать моя была самой обыкновенной женщиной.

– Поделитесь с нашими читателями секретами вашей работы.

– Да какие уж там секреты. Одному травки дашь, заваривать значит, вместо чая, другого заговоришь, а третьему будущее его расскажешь…

– И что же, всегда помогает?

– Ну, всегда, не всегда.… Помню, как-то случай был. Приходит, значит, ко мне мужчина и будущее просит своё рассказать. А я же вижу как на ладони – нехорошее дело тот человек задумал. Ну, дай, думаю, пригляжусь. И что же? Есть у нас в соседней деревне церквушка, а в той церквушке икон видимо-невидимо, да всё старинные. Так тот человек выкрасть их задумал, да продать, а ко мне пришёл, значит, посоветоваться, удастся у него это дело, али нет.

Тут мне и самой интересно стало. Смотрю я в будущее этого человека и вижу: большой город, комнату богатую и его, значит, в костюме. Удалось, думаю. А ему-то что сказать? И тут меня как осенило, я и говорю ему: «Вижу сырую тёмную комнату с решётками на окнах, тебя, лежащим у стены в какой-то тёмной луже. Ты не шевелишься…» Я и договорить не успела, как вдруг он вскочил, заметался по дому и – в дверь. Больше я его не видела.

– Невероятно! Вы же, баба Мара, «преступление века» предотвратили.

– Скажете тоже, – смутилась она.

– А тот человек? Неужто не поинтересовались, что с ним дальше стало?

– Как же, как же, поинтересовалась, – хитро улыбнулась баба Мара.

– И что?

– А ничего. Как раньше жил, так и сейчас живёт. Меня с тех пор, правда побаивается, а так ничего…

Какая-то смутная догадка посетила меня. Что-то очень знакомое, вот только что?

Поняв моё молчание по-своему, баба Мара взяла чашку и наполнила её густым дымящимся чаем из своего необъятного самовара. Чай приятно пах мятой и медовыми пряниками. Пить такой было одно удовольствие, так что на какое-то время наша деловая беседа заглохла и мы отвлеклись на самые обыденные темы. Опомнился я только после пяти или шести чашек. Настроение было на верхней отметке, но вместе с тем страшно хотелось спать.

Из чувства долга я задал последний вопрос.

– Вы живёте в такой глуши.. Как же люди узнают о вас, как добираются?

– Верно, милок, верно, и узнают и добираются далеко не все. Любопытных ведь пруд пруди, так и лезут куда их не просят. Раньше я всё терпела, а лет десять тому назад, когда деревня наша опустела, я, наконец, решилась. Вот с тех самых пор дорога эта для тех, кто не помощи ищет, а развлечений, заказана.