Расстояние протянутой руки

Отскочив в глубину комнаты, я была уверена, что меня заметили, и побежала за телефоном — только бы Димка был на связи.

Часть 3.

Из комнаты, где я пряталась на полу между стеной и диваном, просматривалась входная дверь. Если придут оттуда, я должна их видеть.

Кошка взобралась на подоконник и смотрела на улицу. Она явно что-то чуяла. Я позвала ее к себе, но она не среагировала.

Расползаясь по домам, сумерки уступали место тьме. В этот переходный час, когда граница дня и ночи гасла, я слышала дыхание пятиэтажки: где-то хлопали двери и двигались стулья, лилась вода, гремела посуда, стучал по мясу молоток, работала кофемашина — надо же, я думала, что в этом районе только у меня есть такой аппарат, — настойчиво бубнил телевизор, ему в унисон хамил мужской голос…

Я застыла между звуками панельного дома и ощущением иррациональности происходящего.

По полу и стенам растекался свет уличного фонаря, попадая на мое окаменевшее тело, на вытянутые ноги в шерстяных носках, на руку, сжимающую телефон. Вот свет заволновался и очертил плотную тень, которая надвигалась, словно грозовая туча на небе, ворующая солнце.

Я скосила глаза на балкон и услышала звук, похожий на тот, когда водят по стеклу мокрыми пальцами.

По коже поползли мурашки.

Кошка на подоконнике залегла в засаду и навострила уши.

Балконная дверь, несколько раз всхлипнув, осторожно открылась. Из появившейся щели выполз плотный, серый туман. На небольшой высоте от пола он, двигаясь по комнате, завис у телевизионной тумбы, словно задумался о том, что бы посмотреть по телевизору, но неожиданно выбросил множество нитей-щупалец, которые мгновенно распахнули дверцы моего шкафа и полезли внутрь, попискивая и скребя по дереву, как-будто на полках орудовало крысиное семейство.

Я зажала рот рукой, чтобы не заорать, — закрыть глаза и ничего не видеть я не могла. Больше всего хотелось убежать из квартиры и оказаться подальше от этого места, — в другом городе или в другом мире.

…Я бегу домой.

Мне страшно. Бегу изо всех сил, задыхаясь под горячим солнцем, обжигаясь босыми ногами о раскаленный камень и крошки золотого песка, но ещё страшнее оглянуться и увидеть то, что я только что видела в доме Леонор, — нашей соседки, с которой мама иногда ходит на рынок за маслом и лепешками; Леонор, такой красивой, что мужчины в деревне оборачиваются и цокают языками, а она в ответ лишь скалит свои жемчужные зубы, не удостаивая их даже взглядом.