Четвертые

Почему-то бросаются в глаза очень длинные и очень черные нарощенные ресницы, по-детски удивлённое выражение лица. Это невыносимо! Я делаю глубокий вдох, переступаю через блондинку и сажусь в ее машину. Rover, мягко урча, заводится, салон обдает свежей прохладой из кондиционера. На торпеде махает крылышками красная бабочка. На секунду… На мгновенье… Возникает искушение уехать на этой машине. Я намного быстрее доберусь до «Радуги». Но… не брать чужого вбили мне в голову в детстве. Я даже не подозреваю, что очень скоро большинство моих убеждений радикально изменится.

2

Дорога пугающе пуста, даже придорожная листва и та шелестит пугающе! В городе остались живые люди, но нам друг друга не найти. Ничего не работает, на мобильном нет зоны. Если Инна говорила правду, а все указывает на это, помощь я смогу найти только у нее и ее друзей в изолированном поселении «Радуга», где живут только четверогруппники, которых мор, естественно, не коснулся. В ста пятидесяти километрах от Москвы.

К сожалению, мне одной не справиться, не отыскать ни родителей, ни Лесю.

У них вся надежда на меня, и чем скорее я найду помощь, тем больше у них шансов выжить. Родители еще продержатся пару дней, а сестренке помощь нужна немедленно! Ей всего семь, она очень нежный и хрупкий ребенок. У нее кудрявые светлые волосы и синие глаза и еще она очень общительна в отличие от меня. Каково ей одной в лагере, полном мертвых друзей и вожатых?

Машина пролетает по пустым улицам, мимо светофоров без привычных мигающих огней.

Если бы не было так страшно, то было бы смешно. Не переносящий общество человек едет за помощью к людям. За помощью! Я ведь убежденно верю в один-единственный постулат – каждый сам за себя. А теперь несусь в глухую глушь к сектантам (по многим признакам это именно секта, а не община, как они себя называют).

– О, нет!

Я торможу с такой силой, что бедная машина протяжно-жалобно скрипит.

– Дусенька!!!

Перегнувшись через спинку, лихорадочно открываю свою дорожную сумку на заднем сиденье, оттуда, скорбно лупая глазками, на меня смотрит Дуся и, виляя своим лысым хвостиком, прыгает ко мне на коленки.

– Иди ко мне, мой сладкий!

Дуська тыкается своим мокрым пятачком мне в щеку, мой милый белый в крапинку макро-пиг. Как я могла забыть о ней?! Она еще совсем ребенок весом в один килограмм.

– На, маленькая, держи, – я протягиваю ей порезанное на дольки яблоко, она счастливо хрустит.

Выдохнув, мы едем дальше.