СтрекозЮлька

- Убирайся вон из моей квартиры, - угрожающе прошипел Константин. - Что б духу твоего не было, иначе заявление на тебя накатаю, ты знаешь, я могу!

- Еще запрет на приближение оформить не забудь, - всхлипнула Юлька. - Интеллигент вшивый, а дерешься как сапожник!

- Сама виновата, не захотела все чинно-мирно решить, лицо мне попортила, а у меня роспись в ЗАГСЕ через полторы недели. – Костя уже смотрел в зеркало, оценивая масштабы катастрофы.

- Знатно подпортила, ну да ничего, заживет, у мамы визажист прекрасный, мастер на все руки – замажет так, что не подкопаешься, а дальше наплету что-нибудь…героическое.

Вставай давай, и топай на выход, пока не выставил в чем есть.

- И не выставишь, - буркнула Юлька, глядя на него исподлобья. - Не станешь репутацию портить, тут у всех глаза и уши, а особенно языки.

- Тогда мы квиты, - бросил Костя. - Я в ванну, когда выйду, хочу обнаружить только ти-ши-ну, - протянул он, с достоинством вышел из комнаты и удалился по коридору.

Юлька, раздавленная свалившимся на нее известием, побитая, униженная кое-как поднялась с пола, ее всю колотило от напряжения и обиды, обуревала жалость к потраченным годам и самой себе.

Кое-как найдя одежду и натянув ее, она вылетела следом за Костей в коридор, схватила в прихожей сумочку, обулась, и было уже взялась за ручку входной двери, но тут услышала, что шум воды в ванной прекратился. Выпрямившись и нарочито бодро стуча каблуками по полу, она подошла к ванной комнате, рывком распахнула дверь и мстительно произнесла:

- На твоем месте я бы не сильно рассчитывала на мудрость и трезвый ум в конце! В твоем случае старость придет одна, а если и захватит компанию, то это будет Альцгеймер и Паркинсон!

Костя стоял в чем мать родила, его лицо вытянулось и побагровело, рот приоткрылся, но пока он подбирал ответ, достойный язвительного замечания, Юлька юркнула во входную дверь, и удалилась, оставив, как и договаривались, после себя только тишину.

С тяжелым сердцем, вся в растрепанных чувствах, жалея себя, Юлька добрела до дома, уселась на лавку, возле соседнего дома и погрузилась в тяжелые думы.

Ситуацию усугубляла опухшая, горевшая огнем щека, которая при каждом движении отдавала болью в ухо и голову. Поэтому Юлька сидела на скамейке скрючившись и тихонько скуля и роняла горькие, злые слезы на асфальт, вспоминая о своем унижении и отчаянно оплакивая свое несостоявшееся выгодное замужество.

- Кроха, ты чего нюни-то распустила, экзамен завалила? - раздался голос рядом.