Навь

Навь

Ника Ракитина, Александр Ковальский

Глава 1

Туман был густой и синий, проколотый снопами солнечных лучей. Он оседал каплями на деревьях, траве, проводах. Туман был слоистый, как мам-Юлины пироги: зябкий снизу и теплый сверху.

Славка шел в школу кружным путем, через парк и мимо памятника героям войны — длиннее дороги просто не существовало. Но первыми уроками были математики, да еще контрольная, а он вчера целый вечер проносился с Женькой и, разумеется, ничего не выучил. Поэтому можно было не торопиться. Йоська, конечно, рассердится, ну и пускай.

Славка шел, шел, шел. Вообще-то он не очень долго шел — всего лишь от дома до парка, и остановился постоять у моста, потому что надо было как-то потянуть время. Он стоял, перегнувшись через перила, и смотрел в воду. Над водой тумана не было, бутылочные волны тихо шлепали об опоры моста и заржавленные бока плавучего ресторанчика, из которого доносился шум утренней приборки. Это не мешало Славке думать о том, о чем люди думают, когда им двенадцать лет.

Всадники появились, как в сказке. Славка не сразу услышал их, туман глушил грохот подков. Просто земля легко качнулась под ногами, и мальчишка, обернувшись, увидел летящих вороных коней с растрепанными гривами, долгие плащи, тусклый блеск кольчуг... Он решил бы, что всадники ненастоящие, если бы капли тумана не блестели на их броне и волосах.

— Как тебя звать, отроче?!

Славка ошалел. Его обдало брызгами, хлопаньем плащей, запахами конского пота, кожи, железа: всадники промчались, как щелканье бича: вроде и не тушил свечку, а она погасла.

— Славка меня зовут! — закричал он вслед, даже не надеясь, что его услышат, и не понимая, зачем он вообще кричит: этого же быть не может!

Он явился в школу к середине второго урока с таким лицом, что никто его ни о чем не спросил; плюхнул перед собой на стол сумку, вытащил первое, что попалось под руку, и стал рисовать. Его жалели и даже отпустили домой с последнего урока. Славка честно не понял, за что, но пошел.

Дома он швырнул под вешалку сумку, поел холодных макарон и, не раздеваясь, улегся на тахту. Нужно было подумать насчет всадников. Славка думал так усиленно, что сам не заметил, как уснул.

Проснулся он от скрипа зубовного. Как будто голодный волк клацал над ухом вставной челюстью.

Славка ухом не повел, но глаза раскрыл. Вместо волка над ним сидел братец: Дмитрий Сергеич — для соседки, а также Димка для него и Женьки и Димуля для Аллочки и прочих поклонниц, бывших у брата в изобилии.