Все новогодние чудеса

— Дорогая, во что играют дети?

— Когда я к ним заходила, они делали новогодний вертеп.

— Может, рождественский?

— Не может. Новогодний. Это будет кукольный спектакль.

— Я думаю, надо внимательно перечитать пьесу, которую дети выбрали для спектакля. Это влияние француженки? Там были слова, которые не подобает произносить в их возрасте.

— Про которую из двух французских подданных ты говоришь? Про гувернантку или кухарку?

— А слова тебя не интересуют?

— Думаю, твой брат не научит племянников дурному. Это он автор новогоднего опуса, который дети собираются разыграть.

Москва, 20 декабря 1911 года

Почерк у дедушки был каллиграфический, буквы он выписывал с завитушками, но четко. Анисья почти неделю изучала рецепт, основные ингредиенты были понятны, но вот пропорции и способы подготовки продуктов — нет. Она даже попросила помочь подружку, предварительно взяв с неё клятву никому не рассказывать семейную тайну, но это мало помогло, Тоня тоже не сумела расшифровать сокращенные слова.

Правда, терпения у Антонины было намного меньше и спустя пару часов мучений, она предложила обратиться к профессионалу.

Осип, друг её брата, был из семьи поваров и знал толк в готовке, хоть и учился на зубного врача.

Заинтригованный брат, которому сказали только, что это секретное дело и касается оно двух влюбленных сердец, в тот же вечер навестил товарища. Компания сговорилась встретиться завтра днём после занятий, в доме на Большой Никитской.

К Анисье все трое приехали сразу после ужина. Бабушка по-прежнему сидела у окна, с таким же носком, только вместо солнца рукоделие освещала керосиновая лампа.

Компания ушла в комнату к Нюсе, где девушки с замиранием сердца вручили рецепт будущему стоматологу.

— Нюся, дайте мне, пожалуйста, перо и бумагу, я тотчас же вам перепишу часть рецепта. Он совершенно не сложный, но у меня есть сомнения в одном месте. Если вы не возражаете, я бы проконсультировался с отцом, — Осип посмотрел прямо в глаза Анисье. Та, не выдержав взгляда зеленых глаз, покраснела и принялась искать ручку, потом чернила, новое перышко.

.. От неловкого движения с маленького бюро посыпались книги.

— Да-да, конечно, поговорите с папой, я не против. Иногда я бываю совершенно неловкой, извините, — девушка принялась прямо на полу складывать томики в стопку.

— Я помогу, — Осип поднял книжную башню, но книги, словно из вредности, рассыпались снова. Одновременно протянутые к стихам Пушкина руки Анисьи и студента столкнулись и... тадамм! покраснел уже Осип.