Знаток. Заложный

– Один вопрос можно?

– Не думаю. Идите.

– Да не будь ты як пляткар, ты ж дорослый мужик! Не слушай сплетни эти деревенские, я знахарь, травки завариваю, скотину врачую. Нешто я на ведьмака, шоль, похож? Скажи мне одно, агроном, и мы уйдём. Местность тут размывало подчас? Сель какая али шо?

Агроном вопросительно поглядел на Богдана. Тот сплюнул, ответил нехотя:

– Ну было дело, ручьем мабыць там края и подмыло. И шо?

– Да ништо. Бывай, агроном.

– Вам бы в медицинский! Профессию получили бы, людям помогали? – крикнул в спину Семен Григорьевич, на что Демьян пробурчал под нос что-то вроде «уж разбежался, токмо лапти зашнурую».

Они обогнули всё поле по кругу, миновали «Беларусь» с автомобилями (Максимка потрогал толстые шины трактора, за что получил по рукам от помрачневшего знатока) и подошли к ручью, действительно подъевшему своими растёкшимися водами краешек поля. Вместо пологого берега теперь над водой нависал земляной обрыв, похожий на гигантскую пасть. Тут знаток прополоскал измазанные чернозёмом сапоги, помыл руки и задумчиво поглядел в воду, отражающую чистое синее небо с парой плывущих облаков.

– Так, моладзь. Слухай ща и всё запоминай, понял?

– Уразумел, дядько, – отрешённо кивнул Максимка, разглядывая лес и текущую из него воду – словно кран прорвало. Всё вдруг стало каким-то зловещим, хушь и день на дворе. Вроде и бор такой же — стволы, веточки, листочки; солнышко светит, водица текёт — вяло так, будто бочка протекла; но отчего-то волоски у Максимки на шее стали дыбом. Спустя секунду до него дошло — тихо-то как! Не гудела вездесущая мошкара, не звенел комариный писк, молчали в ветвях птицы, и даже ручей тёк бесшумно — будто звук уходил в землю.

– Шо, почуяв, да? Так вот, слухай. Хотя... Я табе на бумажке запишу, всё шоб наизусть заучил, как Лукоморье, дуб зелёный. Ладно… В землю чёрную кинуто, до семи дней всё пахано, да семью днями взрощено, то колосинкой взошло, да сытостью пошло, иже кормлен тем плодом и колосом…

Знаток говорил ещё много и долго, певуче, как спявачка Лариска из Дома Культуры в райцентре.

Некоторые слова он растягивал, а другие, наоборот – обрубал, будто балакал по-немецки. За всё время знаток не бросил ни взгляда в сторону чащи, всё смотрел в воду, рисуя на ней что-то концом трости и продолжая свой заговор. А Максимка глянул в лес и ахнул.

Зловещий до того, он стал теперь тёмным и дремучим, кроны деревьев набрякли тяжёлыми ветвями и надвинулись на растёкшийся ручей, отбрасывая хищные, крючковатые тени на лица.