Магический конвейер

Надо было и мне тоже…» 

Людям сложно принять поражение. 

Гораздо приятнее верить в злой умысел, в заговор, в несправедливость мира и подлость проверяющих.

Родрик не будет с ними спорить, не будет доказывать.

Он проходил это много раз. И давно сдался.

Хотите, девочки, для вас я сегодня буду сволочью? Скотиной буду. Подлым гадом. Вы будете ненавидеть меня, девочки. Но эта ненависть поможет вам жить. 

Был вечер, когда Родрик уходил из университета. Ведьмочки давно разбрелись, преподаватели — тоже, а пожилой проверяющий задержался, заполняя отчёты. Когда он вышел на улицу, было темно и прохладно. И не скажешь, что летний день: ветер до костей пробирает. 

Он увидел её, когда шёл через парк. Хрупкая фигурка, сжавшаяся на скамейке — темный силуэт в блёклом свете фонаря. 

Бэтти.

Она сидела не шевелясь. Застыла, словно изваяние, даже звука не издавала. Холодно ведь, замёрзнет ещё.

Родрик сделал шаг к скамейке, а потом замер.

— Бэтти, я полагаю… — проговорил он. Потом прочистил горло. 

Она подняла на него глаза — абсолютно пустые в вечерней темноте. А потом, схватив сумку, бросилась прочь по аллее. 

Ушла.

Может, это и к лучшему. 

Что бы он мог ей сказать? Что нет у неё таланта? Что тысячи подростков мечтают быть магами — но из всей этой толпы единицам суждено добиться успеха? Что лучше бы ей забыть о колдовстве, найти себе мужа и зажить спокойной жизнью?

Это ей и без него скажут.

Он лишь палач, что вынес приговор. Ненавистный палач. 

Родрику всегда было жаль плохих магов. Но жалость не должна была мешать работе.

Химера

— Ты знаешь, Роури, нужно быть добрым магом. Злые маги в наше время не имеют коммерческого успеха. К тому же, ты ведь понимаешь, это всегда проблемы — с полицией, с обществом, с организацией по борьбе за хорошее настроение. 

Роури сидел, закутавшись с ног до головы в чёрную мантию, в чёрном колпаке, покрытом изображениями кошачьих скелетиков, весь такой бледный, невыспавшийся (крайне важная черта для злого мага), утончённо-измождённый и молчаливый.

Перед ним сидела химера. Химера была гениально отвратительна. Во-первых, она была вся какая-то скользко-кожистая, молочно-голубоватая и словно уже давно мёртвая. Во-вторых, измождённая она была, прям как Роури: рёбра пересчитать можно, череп сквозь кожу проглядывает. В-третьих, было что-то потусторонне ненормальное в форме её челюстей, в оскале клыков, в лишних суставах на лапах.