Нечеловеческие хроники

Моника облокотила меня о дверь машины, быстро открыла ее и усадила меня на переднее сиденье, потом порылась в сумочке, сунула билетерше зеленую бумажку, закинула сумку на заднее сиденье и уселась за руль.

 – Ну и денек, начало впечатляет, – Моника посмотрела на меня.

 – Не нужно было…

 – Помолчи сейчас. Надо или не надо потом видно будет. Время обеденное. Поехали.

Она завела машину, и мы понеслись, набирая скорость в сторону от города.

 – Я остановилась в частном пансионате, пообедаем там. Сегодня переночуешь у меня, ты не против?

 – Нет, – я удивилась, а в душе шевельнулось что-то нехорошее.

Моника будто прочитала мои мысли: 

 – Проку мне от тебя нет, но на востоке есть поверье, что мы в ответе за дальнейшую судьбу тех, кого мы спасаем, потому что «рожаем» их заново и вся ответственность за поступки вновь рожденных ложится на плечи «родителей». – Моника рассмеялась.– Я просто хочу убедиться, что ты вполне оправилась,– она посмотрела на меня внимательно,– а дальше дело твое.

Я промолчала и она, ведя машину, больше меня не трогала. Дома уже исчезли. Вокруг был лес, и машина неслась по серпантину вверх. 

«Умереть я всегда успею» – бредовая мысль неожиданно дала спокойствие.

Абсолютное равнодушие к моей дальнейшей судьбе не лишало меня любопытства и взгляд то и дело возвращался к Монике. Было в ней что-то такое, что заставляло рассматривать ее вновь и вновь. Черный шелковый халат с белым орнаментом, черные летние туфли, необычные очки обтекаемой формы.

Красивые, почти идеальные руки с длинными пальцами и шикарным маникюром. Золотые украшения, запах дорогих духов.

 – Нравится? – неожиданно спросила Моника, не отрываясь от дороги.

 – Что нравится?

 – То, что ты видишь.

 – Да, очень, – призналась я и ощутила, что мои щеки зарделись. 

 – Не смущайся, меня это радует. Раз что-то будит в тебе живой интерес, значит, ты не безнадежна, и твоя сегодняшняя глупость лишь дань настроению.

 – Нет! – поспешно возразила я и осеклась, – «Интересно, сколько ей лет? Выглядит очень молодо, но ее слова…»

 – Я стара душой, – Моника засмеялась и полоснула меня взглядом поверх очков.

– Иногда сама удивляюсь,  глядя в зеркало, по мне, так оттуда должна глядеть старуха лет восьмидесяти.

Я почувствовала себя голой: « Может я думала вслух и, не заметила этого?»

Дорога внезапно закончилась, перегороженная высоким забором из белого кирпича. Моника свернула в сторону к воротам.