Капель

Разбежаться бы и подпрыгнуть высоко-высоко — прямо до неба, до света, до этой невероятной синевы, дразнящей и пока недоступной. Потрогать облака рукой. Какие они? Нежные? Вязкие? Мокрые? Колючие? Что говорит Профессор? Он говорит: «Устала ты, девочка. Устала. Могла бы получше подготовиться. Расслабилась. А ведь так нельзя. Ты все дело можешь завалить. Письма тебе написали? Ну, написали. Всем пишут. Что ж теперь? Представь, сколько пишут мне. Что ж теперь, из-за каждого письма...»

Как же ему объяснить? Как это можно объяснить хоть кому-нибудь? Сердце замирает в ней. Сердце, назначенное любить, излучать любовь, лечить любовью, освещать мир вокруг — любовью, замирает, бьется неровными толчками, трепещет, словно вольная лесная пташка — коварно пойманная, в клетке. Стоит только им взяться за перо; да что там... Стоит только помыслить... Почему ж они никак не угомонятся? Что им он нее все время нужно? Почему — от нее? Неужели — нет других? И вот оно останавливается и вздрагивает. Большое теплое сердце, переполненное любовью, инструмент тонкой настройки, тысячей серебряных струн связанный с землей, с солнцем, с книгами, с Космосом...

В уголках его глаз появились хитрые лучики: «Девочка, ты меня слышишь? Ты знаешь, какое зерно — каждая из написанных тобою букв? Ты помнишь, что — в каждом слове? Ты помнишь о своем задании? Забудь про тех, ими есть кому заняться. Не думай о них. Ты их сама привечаешь. Думай о главном. Ты должна писать. Должна. Хочешь волшебную палочку? Вот тебе моя», — он достал из ящика стола солидную перьевую ручку. — «Ступай, немедленно принимайся за работу. Я сразу пойму, достаточно ли усердно ты трудилась. Ничего не говори. Ступай».

Спрятав драгоценный подарок в боковой карман сумочки, она спешно кивнула, вышла, осторожно прикрыла за собой дверь, спустилась по лестнице и очутилась во дворе. Завела машину, поудобнее уселась за рулем, включила любимую мелодию, пристегнулась, прочла молитву и тронулась с места. Шипы хищно царапнули асфальт. Через двадцать минут она была уже на рабочем месте. Над стоящей слева, чтоб случайно не смахнуть, чашкой свежесваренного кофе поднимался ароматный пар. Золотой кончик увесистого Паркера плавно скользил по тетрадному листу, оставляя тягучий фиолетовый след: «Капель». Так называлась новая сказка. О любви. О редких, но важных встречах, меняющих судьбу. О новых надеждах. О том, что декабрьское солнце поворотилось на весну.

Профессор обернулся на звук.