Нулевой аркан

Пришлось договариваться с возможными домушниками напрямую - взять лист бумаги, оставшейся от принтера, жирно написать найденным на подоконнике Аськиным карандашом для подводки глаз: «Хата проверена, зачищена, ловить нечего», и положить записку на пол в прихожей, надеясь, что воры впечатлятся подобной честностью, прослезятся и уйдут.

Через полтора часа, понуро бродя между стеллажей забитыми всевозможными скобяными изделиями, Леха с тоской подсчитывал, во что ему обойдется Аськина шиза. По всем раскладам выходило, что мизерную заначку придется выложить всю.

— Смотри на ситуацию проще, — влез с советом «соглядатай», — замок тебе все равно надо менять, а тут такая оказия. Только не жлобься, покупай путевую вещь. И шуруповерт, и молоток, и стамеску. Чтобы на потом пригодилось.

Лешка резко развернулся.

— На какое потом? Мне две недели осталось, сказочник! Что ты там говорил? Что тебе предписывается меня беречь? Может, тогда эти полмесяца у двери и покараулишь?

К слову сказать, кроме Лешки, призрака никто не видел.

— Во-первых, находиться далеко от тебя я не могу, — хранитель разглядывал вычурную литую скобу с зевающим львом, призванную быть закрепленной на эпатажной двери и изображать нехилый достаток владельца оной. — Во вторых. Я правильно понял, ты своими грехами заниматься не собираешься? Зачем тогда соглашался на отсрочку? Просто захотелось еще чуток на этом свете погулять? В принципе, тоже вариант.

— Да как заниматься-то?! — прошипел в пустоту Леха. — Восемь каких-то мутных понятий! И ладно бы действительно что-то украл, или убил. Так ведь нет. Оказывается, в наше время всякая психологическая чушь хуже убийства. Если по вашим понятиям судить, то каждый грешен. До гроба!

— По всеобщим, — поправил хранитель. Лешкина экспрессия никакого действия на призрачного умника не возымела. — По всеобщим понятиям.

Он разглядывал на стенде штуковину непонятного назначения и восхищенно цокал призрачным языком.

— Да по-фиг, — сдулся Лешка, — всё один к одному. Байк вдребезги, Аська квартиру обнесла, два кредита на шее, и бабла нет даже на-пожрать. А теперь еще и на работу пешком ходить.

— Уныние, есмь грех тяжкий, — поднял полупрозрачный палец «хранитель», — изжить его тебе надобно.