Чистилище и брачное агентство "Небеса"

Если я своих подведу, от меня мокрое место оставят.

- Уже, - ответила ему полная дама, сидящая за столом.

Она не очень любила такие души, чаще всего они были настолько запачканы, что стирать их приходилось в самых мощных средствах, долго кипятить, но всё равно результат очень редко оказывался положительным. Белоснежными такие становились... да никогда они такими не становились, чаще застирывались до дыр и списывались в утиль, где их сжигали.

- Чего «уже»? Ты мне кончай по ушам ездить, оторвись от своей писанины и объясни внятно.

- А если не стану? – спросила она ухмыльнулась, отчего едва заметные чёрные усики над её верхней губой хищно ощетинились.

- Да я тебя сейчас…

Геныч попытался схватить тётку за грудки, но не смог. Его будто бы кто-то держал, дальше, чем за три шага до стола было не подойти.

- Присядьте уже, аника-воин, отвлекаете. Скоро за вами придут, а документы ещё не в порядке.

- Меня взяли? Я в распределителе? Где я?

Пыл его немного поутих, и мужчина опустился на стул.

- Вы в Чистилище, я же уже говорила, - повторила женщина. - Умерли вы.

- Что? Значит...

- То и значит, ножевое в сердце. В красивые костюмы снаряжаетесь, а замашки, как у дикарей, всё ножами и кулаками решаете. Такими грязными сюда являетесь, что и не отстирать! – с досадой в голосе ответила она.

Он посмотрел на рубашку.

- Вы меня разыгрываете, да? Какое ножевое? Нет крови, чистая, ни пятнышка.

После того, как до Геныча начало доходить, что всё, что происходит, как минимум, немного странно, голос его стал заискивающим, а обращение вежливым.

- Снова ошибаетесь. Где же нет ни пятнышка? Вот, на рукаве, кровь, вы ударили ребёнка, разбили мальчику нос.

Мужчина машинально посмотрел на левый рукав.

- Всё верно, именно там, - подтвердив его догадку, продолжила что-то писать женщина, - крови на вас много, вижу и детская, и женская, даже друзей. За что своего приятеля в прошлом месяце избили так что он с переломами в больнице оказался?

- Не докажете, - буркнул Геныч и, поняв, что проговорился, добавил - не знаю, кто его избил, он в коме, а свидетелей нет.

- Геннадий Васильевич, мне то не лгите, я вашу жизнь вижу, как на ладони, точнее, на бумаге.

Она развернула к нему лист, где делала пометки.

Словно на маленьком экране мужчина увидел себя, бьющего Лёшку Корнеева. Приёмщица обводила проступающие пятна ручкой. Там были и чёрные, словно от сажи, и рыжие от крови. Ощущение, будто его расстреляли из ружей для пейнтбола с разными мрачными красками.