Последние стрелы

Последние стрелы

elevardo

Последние стрелы

Думаете, миром правят чувства? Или, может быть, деньги? Как бы не так! Миром правят планы, отчёты, итоговые показатели. Какую сферу жизнедеятельности ни возьми – сплошной контроль и цифровые рамки. Вышестоящий в пищевой цепочке всегда будет давить и требовать неукоснительного соблюдения установленных правил. Иначе он сожрёт тебя, как запечённую утку. И многие готовы пойти на всё, лишь бы не попасть к своему начальнику на праздничный стол…

Это был бы самый обычный коридор в самом обычном советском здании, если бы не отделка. Совершенно чуждая этому месту, она, благодаря серым квадратным панелям, делала пространство похожим на коридор звездолёта. Чёрный кафельный пол, слабо отражающий матовый электрический свет, создавал безмолвный сумрак. Этот сумрак напоминал о тайнах космоса и мироздания.

В коридоре я был один – ждал вызова уже минут двадцать. От нечего делать листал свой отчёт, разглядывал сапоги. Потёртые, в сравнении с этим внеземным кафелем они выглядели ужасно дёшево. Хотелось бы мне оказаться сейчас в другом месте: в заснеженном сквере на лавочке или на станции в ожидании междугороднего автобуса. А лучше – затеряться на пёстрой праздничной улице среди суетливых людей, закутанных в тёплые шубы и пуховики. Или устроиться у окна в уютной кафешке, взять капучино и смотреть на мир глазами обычного человека…

Но вместо этого я сидел в пустом коридоре и ждал очередной экзекуции. Я опаздывал со сдачей отчёта, потому как, надеясь избежать встреч с сослуживцами, приехал за пару дней до последнего срока. С недавнего времени вызовы в кабинет начальника превратились в обязательный ритуал с упрёками, выговорами и разносом. Казалось, всё это доставляло ему особое удовольствие. Дошло до того, что он обязал меня в начале каждого месяца писать план, по которому я должен был готовить отчёт. Никаких отступлений и упущений – работа должна подчиняться строжайшим бюрократическим правилам. Коллеги снисходительно советовали освоить новые технологии и делились своим опытом. Я не желал их слышать: они были одержимы цифрами, а я – работой.

– Купчинов, заходите! – донёсся из приёмной механический голос секретарши, стройной, но уже давно не молодой женщины с крашеными золотыми волосами.

Квадратные очки, две стрелы нарисованных бровей и тонкий вытянутый нос придавали ей вид всегда недовольного человека. Я не мог припомнить хоть один день, когда бы она улыбалась. Я тоже ей не улыбался.