Дело о стаях

Их отдел считают сборищем самоуверенных говнюков с привилегиями и, как правило, не любят. Впрочем, не любят всех, кто приезжает из столицы и лезет в чужие, как им кажется, дела.

— Не боитесь запачкаться? — мелочно уточняет кто-то.

— А вы? — вопросом на вопрос отвечает Слава, прежде чем, подобно камню из рогатки, вылететь из дверей конференц-зала.

У них есть адрес.

Слава впервые так близко.

* * *

Захватив из служебной машины бронежилет и пистолет, Слава в последний момент успевает заскочить в полицейский фургон. Цыкает, когда тот срывается с места, едва не впечатывая его в закрытую дверцу.

Улёгшийся у ног кинолога пёс провожает Славу задумчивым взглядом, но даже не делает попытки подняться.

«Бессмысленно» — констатирует он, мельком глянув на собаку в ответ и заняв свободное место.

Машину мотает на каждом повороте, так что бронежилет одевается с трудом, а ругань так и вертится на языке. С которого едва не срывается, когда майор заявляет:

— Внутрь вы с ними не идёте.

Не с «нами», отмечает Слава, а с «ними». Майор двигаться со своего места, похоже, не собирается.

— Ошибаетесь, — Слава показательно перезаряжает пистолет. — Я должен быть там.

Он кивает в сторону окошка, за которым медленно проплывает улица. Похоже, водитель сбросил скорость.

— Послушайте. Я за вас отвечаю, поэтому вы сидите здесь тихо и не высовываетесь. Ребята знают что делать.

— А теперь послушайте меня. Вы даже не представляете, что можете там найти. Поэтому. Я. Иду. Туда.

Слава выделяет каждое слово, давая понять, что не намерен отступать. Он идёт и точка.

— Я с вами или без вас.

— Шиза! — как плевок летит в спину, когда Слава первым шагает на нагретый солнцем асфальт, стоит только фургону остановиться.

Впереди старый, требующий сноса, некогда жёлтый двухэтажный дом, укрытый с нескольких сторон одетыми в зелень деревьями и разросшимися кустами. Длинная трещина уродует осыпающийся краской фасад, двери подъездов гостеприимно открыты, но выглядят, как голодные пасти.

Слава замирает, чувствуя, как сердце в груди разгоняется, отдавая грохотом в ушах. Сколько бы он ни бравировал, сколько бы ни давил, но это всё равно будет третий его выезд. В два первых раза с ним был кто-то из команды, сейчас же...

Он оборачивается, чтобы успеть заметить кивок майора и быстро двинувшегося к ближайшему подъезду кинолога с собакой. Они, видимо, о чём-то договорились внутри фургона, потому что сейчас не звучит ни слова. Ровно до тех пор, пока пёс не доходит до дверного проёма.