Две ведьмы

Я и волосы тебе подержу.

***

Аня сидела одна в аудитории и рыдала. Ведьмы всегда чувствуют, когда наложенные ими проклятиями разрушаются, и ощущения не из приятных. И чем сильнее проклятие, тем сильнее и отдача. Но ещё её захлёстывало и чувство обиды. Она же пыталась восстановить справедливость! Наказать обидчицу! А эта Юлька! Эта... Эта... Она всё испортила. Очередной приступ рыданий сотряс хрупкие Анины плечи. Теперь виной тому была не только обида, но ещё и стыд, и даже... раскаяние. Как же глупо всё вышло-то.

Так злиться из-за ерунды, чата какого-то, шутки дурацкой... Сложное проклятие городить. Что же теперь делать-то... Слёзы опять полились рекой.

- Анна, что с вами?

Аня подняла глаза и увидела сочувственное лицо Ивана Варфоломеевича. Ей стало стыдно, что преподаватель, да и вообще хоть кто-то увидел её в такой момент. Она попыталась взять себя в руки.

- Я... — начала она, но новая волна рыданий прервала едва начавшееся объяснение.

Иван Варфоломеевич деликатно подождал, пока очередной приступ ослабеет и спросил:

- Отдача от разрушенного проклятия мучает?

Аня от удивления даже перестала рыдать.

Откуда он может знать про это?

- Аннушка, не удивляйтесь. Ваш старый профессор знает, видит и понимает куда больше, чем вы, молодёжь, думаете. Да и про некоторые не слишком известные широкой публике особенности ведьмовской психологии и физиологии я в курсе. Не просто же так я Чорт.

- Так вы... — глаза Ани широко открылись от удивления.

- А вы что думали? — усмехнулся чёрт.

— Просто фамилия такая?

- Ну... да, — Аня смутилась.

- Эх, молодёжь... Какие же вы невнимательные. Всё на себе сосредоточены. Нет бы вокруг взглянуть. Сразу бы жизнь упростили, и себе, и другим... Что у вас случилось-то? Может, смогу помочь чем?

Аня замялась. Стоит ли рассказывать старому профессору, что и почему она натворила? Вернее, чуть было не натворила. С одной стороны, это странно — он всё-таки профессор. С другой — ей очень надо было выговориться. Она открыла рот, и слова полились рекой.

Иван Варфоломеевич слушал, кивал и иногда улыбался.

- Ну, Анечка, ничего по-настоящему страшного-то не случилось, — сказал старый преподаватель после того, как Аня замолчала. — Поддались эмоциям — да, но в вашем возрасте это нормально. Я по молодости и куда худшие вещи вытворял — ох, любил пошалить вместе с вашими товарками! Вот, например, как-то раз под Рождество мы Луну и звёзды с неба украли... Большие проказники были.