Грабитель

— Жалкий плакса, ты и сам это знаешь...

— Я не хочу быть жалким, не хочу.

— Тогда "сломай лёд" и всё изменится навсегда.

Треск, треск, треск, бесконечная стена рассыпается в прах. А за ней... Лишь он — незнакомец. Лицо перестаёт искажаться, и я вижу перед собой...

— Теперь то ты понял, неудачник?

— Да.

***

Прошёл месяц реабилитации, я полностью вылечился, врачи даже говорят, что я вылечился раньше срока, и не знают, почему так. Весь месяц я лежал, погруженный только в свои мысли, изо дня в день, совершая одни и те же операции.

Мисту я так и не посетил, слышал, что он пожизненно остался инвалидом, невозвратимо повреждены ноги, надо будет зайти к нему. Я встал над кроватью и собирался выписываться, как неожиданно дверь распахнулась.

— Уже собрался, Алакир?

— Да... Надо домой идти, столько заказов надо будет выполнить, а также в школу надо возвращаться, спасибо, что подлатали меня, доктор Скотт.

— Пожалуйста, это моя работа.

— Я уже отпустил её, доктор, надо сконцентрироваться на учёбе и своём будущем, — проговорил я с улыбкой.

Это была ложь. Наглая ложь и самообман. Но так будет лучше.

Я вышел на улицу...наконец-то свобода. Ни анализов, ни дурацких вопросов, ничего.

Начался дождь, я шёл по улицам дневного города, не смотря ни на кого из людей. Благо идти было недалеко, кладбище находилось довольно близко.

Подойдя к небольшому дереву, я наблюдал за церемонией погребения: все в чёрных смокингах, плачут под звуки дождя, играет печальная музыка. Рядом с гробом я увидел зрелую женщину с восьмилетним ребёнком, похоже, это мать Анны... Церемония продлилась ещё полчаса и все начали расходиться. Множество цветов было на могиле: георгины, гладиолусы, гортензии, лилии, ирисы, гвоздики, розы разных цветов, нарциссы, орхидеи. Они определённо понравились бы ей.

Я подошёл к могиле, окрашенной цветами, на которой высечено: "Любимая дочь и просто хороший человек".

— Привет, прости, что не было на основной церемонии... Я хотел поговорить наедине. Прости за всё: за слабость, за бессилие в твоём спасении. Только я виноват... Это останется со мной на всю жизнь, как напоминание, что я сделал недостаточно.

Я опустил голову вниз, как можно сильнее, и просто плакал.

— Не знаю, что ещё сказать, за эти несколько месяцев ты стала для меня всем... И Миста.