Квартал

В замочные скважины здесь смотрит холодная Перегрань, а из подвальных оконцев тянет жирным духом падальского сала. В подворотнях сладкой бронзой цветут дверные ручки Дома Рогатого Зверя, обжигающие насмерть руки ворам и лихому люду, а в шкафах гнездятся Ночные Твари, в надежде затащить в пыльные коридоры своего мира побольше пугливых человеков.

В таком-то месте и живёт Пьеро. Он точно не знает, сколько ему лет и почему вообще его назвали именно так, а не иначе. Он не носит ни пудры на лице, ни широкой белой рубашки, не пишет стихов о любви, а пишет только о квартальной сутолочи, да и то редко и плохо.

Больше, раз уж на то пошло, он походит на Педролино, но сам об этом не имеет ни малейшего представления.

Вместо чего-то хоть сколько-то полезного он только день-деньской раскатывает по Кварталу на своём клоунском мопеде, приговаривая громко и звонко, когда чересчур сноровистые автолюбители зло сигналят ему в спину:

— Что бибикалом-то бибикаешь, крестокваша полоумная? Может бибикало твоё в симфонический оркестр запортачить, вдруг артист в тебе загибается?

Квартал принимает это его сумасбродство, как подобает месту, предназначенному для безумцев.

Изредка он показывает Пьеро то, что не видят другие, приоткрывает дверь, кажущуюся кирпичной стеной, или подменяет в окнах то застекольное, что бывает видно в обычных мирах глубокой ночью или ранним утром на что-то совсем невообразимое. Как и положено подростку, Пьеро относится к таким вещам философски и с чувством собственной исключительности, хотя и старается слишком уж не зазнаваться. Он не слишком спешит зарыться с головой во все квартальные тайны, справедливо полагая, что они зачастую не вполне безопасны для хрупких человеческих тел и умов. И, хоть и манит его частенько переулочная сутолочь, он старательно повторяет про себя наказы соседей по Квартире, и по большей части старается свернуть в другую сторону.

Он появляется на квартирном пороге то под утро, то под вечер — сложно сказать при отсутствии чёткого времени суток. По сути своей, Квартира — ни что иное, как Дом, но Домов в Квартале и без того много, так что Квартира зовётся Квартирой, чтобы избежать всякой путаницы.

Так, во всяком случае, рассуждает Пьеро.

Квартира — старинный особняк не то в глубине, не то на окраине Квартала. Её дряхлые стены поднимаются на четыре тёмных, пропитанных старостью и прелыми благовониями этажа, и венчаются ржавой кровлей с одиноко торчащим шпилем, в котором когда-то давно должен был зажигаться фонарь.