У Мэйзи всё хорошо

Я умывалась холодной водой, а в голове вихрем крутились мысли от «чем я это заслужила» до «ударить, отпинать, убить». Да, убить – меньшее будет для него слишком мягким. Моё тело наливалось свинцом, лицо горело, тяжесть тянула сжатые кулаки к земле.

Перед уходом в класс я посмотрелась в зеркало, и кроме своего красного от гнева лица увидела громоздившуюся на плечах бестию. Хтонь готовилась рвать, а её когти впивались мне в разгорячённые щёки. Кого я породила!

Глядя в подрагивающий дымкой сгусток, который можно было считать головой, я сказала:

– Тебя не должно быть.

Что-то янтарное сверкнуло на месте глаз.

Я зажмурилась и стала считать. Вдох: раз, два, три, четыре. Задержать дыхание: пять, шесть, семь, восемь. Медленно выдохнуть: девять, девять с половиной, девять и три четверти, десять…

После такой дыхательной гимнастики голова немного закружилась, но главное – бестия пропала. Можно идти в класс.

Уроки в первой половине дня пролетели как в тумане. Я старалась не думать о клеветнике, и Судьба наградила меня шансом уложить его на лопатки во время обеда.

Во дворе он собрал вокруг себя толпу обожателей и в красках рассказывал, как якобы поставил меня на колени, расстегнул ширинку и…

– О, какая интересная история! – произнесла я, отыгрывая искренность. – А можно я тоже послушаю?

Весь кружок любителей сплетен умолк и выжидающе уставился на меня. Да и сам Шихун напрягся. И тогда я добила:

– А то меня там не было.

Толпу прорвало смехом. Лжец неуклюже развернулся, словно кукла на шарнирах, и зашагал прочь.

Бывшие поклонники проводили его оскорблениями и улюлюканьем. В душе я праздновала свою маленькую победу.

После уроков я осталась в клубе. Когда мы с ребятами захотели сыграть ноктюрн композитора эпохи Подъема, учитель нас поддержал. Ему, наконец, удалось достать ноты, и мы принялись разучивать композицию.

Домой я возвращалась ближе к закату. Нежно пахли ещё не отцветшие сливы, их аромат оставался слышен и за забором школы. Вечер был тихим, и я решила прогуляться пешком.

Дальше от школы запах цветов сменился уличной пылью, но меня это не сильно расстроило. А потом мне почуялись полынь и перец.

Он накинулся со спины. Обхватил шею рукой и, взяв в удушающий, потащил в тесный проход между двух домов. Там он приложил меня головой о стену. В глазах потемнело, а язык развязался:

– Шихун, ты собачий выродок!

– Тупая щёлка! Ты всё испортила!

Он схватил меня за грудки и вдавил в монолит. Голова от боли казалась расколотым орехом.