Тот, кто помнит

В итоге Майкл выучил и степ, и сет, и даже несколько раз прошел под музыку. Выходило пока не очень хорошо.

Но, как говорил учитель, «с танцем надо переспать». На следующий день все уложится лучше, мандраж от первого знакомства пройдет, а мозг сам выстроит нужные связи. Странно, почему-то у Хантингтона майка всегда оставалась сухой. Неужели он даже не вспотел от такой интенсивной тренировки? Вот это выносливость! Никто и не заметил, как за окном уже окончательно стемнело, а из-за туч выступила желто­ватая, как вареная кость, Луна.

– Ну, все, пора заканчивать, – сказал юноша.

– Да, уже действительно поздно, – рассудительно произнес новый знакомый. – Ты завтра придешь? Можно еще закрепить и отточить для Макфергуса.

– Обязательно.

– Ну, тогда и я приду. Давай так же после обеда, часа в два.

– Хорошо, буду рад, – за время, проведенное вместе, Майкл уже начал считать Эдвина своим человеком. – Не хочешь зайти в паб и вы­пить за знакомство? Я угощаю, – предложил он.

– Ой, нет, по крайней мере, не сейчас.

Я еще задержусь. Хочу попробовать кое-что один.

– Ладно. А какой у тебя телефон?

– Извини, приятель, но я не люблю давать свой телефон и редко отвечаю на звонки.

– Ну а в Фэйсбуке-то ты есть?

– Нет, не люблю я такие штуки.

Поняв, что дальше танцев их общение никуда не зайдет, О’Флаэрти устало побрел в раздевалку. Странно, там лежали только его вещи. Никакой чужой одежды. Может, новый знакомый устроил­ся в преподавательской или еще где? Да и сам он какой-то, будто не от мира сего.

Да, танцует великолепно. Но в остальном... Юноша не мог сформулировать словами, какие необычные черты он подметил в товарище, наверное, оттого, что сам до конца не уяснил ничего кон­кретного, а лишь осознал неким подспудным чутьем. Уже в куртке джинсах и ботинках, выйдя в коридор, Майкл прислушался. Мертвая тишина. Никаких звуков не доносилось из зала. Быть может, Эдвин остановился и решил отдохнуть между джигами и рилами? Парень решил не возвращаться, тем более, они уже попрощались, и двинул­ся к выходу. Лишь его собственные шаги гулким эхом отдавались в пустом коридоре.

Домой юноша буквально летел. Сегодня он занимался больше, чем когда-либо. Но вместо привычной усталости, пришел какой-то необычный подъем духа. Да, мышцы болели, ноги потяжелели, раз­горяченное тело гудело, но голова осталась ясной. Впервые ему за­хотелось радоваться наступлению Рождества и даже поставить елку, ведь еще не поздно.