Полуденный ужас

— Баб, у тебя бывало такое, что смотришь ты, скажем, на цветы, на простор, и чувство у тебя… м-м-м-м… словно дух захватывает? — в тот момент девушка ненавидела себя за то, что так грубо и вульгарно описала пережитое впечатление, сразу же попыталась исправиться. — Мурашки бегут, дышать не можешь и даже страшно немного. Картинка как будто перед глазами плывёт. Ну, понятно?

Бабушка отвлеклась от замешивания теста, убавила громкость магнитофона, играющего оперу.

— Солнечный удар, Танюш? Вот говорила тебе, что лучше уж дома почитать, нельзя ж так долго головёху греть — уханькаться можно.

— Да нет! Нет! Не солнечный удар это, я под зонтиком сижу, загорать так-то ненавижу. Другое чувство. Приятное. Не такое опасное.

— Не ведаю тогда, — призналась бабушка, слишком простая, чтобы когда-либо искренне любоваться природой. — Не было такого. Будешь кисель на молоке, осталась плошечка ещё в холодильнике, а?

— Ба-а-аб, ну не сочетаются молоко и изюм. К тому же он калорийный, я худею! Ты видела мои ляхи?

— Хорошие ляхи, — бабушка выкрутила громкость магнитофона обратно.

— Как в магазин выходишь, соседские мальчуганы так и таращатся. Идёшь как чалдонка — хоть тут же шмарить забирай.

В следующий раз Таня пришла без книги, решив потратить всё время на любование и ожидание. Кузнечики нещадно трещали и вторили надрывающейся пигалице. Свет поднимался как будто бы из-под земли, обмасливая травы жирным блеском от самих корней. Варварски оборванная кочка васильков почти не отбрасывала тени — полдень.

Девушка, не моргая, пригляделась к лесу цветочных черешков. Картина перед глазами закрутилась в водовороте, однако ненадолго, сразу же замерла. Краски стали ярче, пушистые красные кляксы поплыли перед глазами, а в частоколе травы показалось лицо…

Таня чихнула, наваждение сошло на нет. И снова неудача.

В следующий раз девушка пришла на луг, когда день обещал быть до крайности знойным и безоблачным. Непривычная тропическая жара свела на нет песни какой-либо живности, кроме ворон и кузнечиков — хриплого вокала под аккомпанемент трескучей скрипки.

По случаю сухого пекла, Таня надела лишь купальный костюм, ну и разве что макушку украсила повядшим васильковым венком. Бутылку воды взяла на два литра, также прихватила самодельный веер из картона и пульверизатор, чтобы обрызгивать тело. Для прохлады принесла и «Солярис» Станислава Лема, к которому не прикоснулась.

Над обесцветившимся из-за жары травами летали мотыльки и пчёлы.