Посейдон и Русалка

Кровь побежала по моим жилам, щекоча внутренности беличьей кисточкой. Еще мгновение, и я мог бы умереть. Коньяк по идее должен был спасти мне жизнь, чтобы потом моим жестоким равнодушием проигнорировать эти волшебного вкуса булки. «И пусть они засохнут, – подумал я.– Пусть они покроются плесенью! Мои руки никогда больше не прикоснуться к её стряпне!»

Пуская слюну, я запустил руку в банку с манной крупой…

– Где!? Где!? Где, змея подколодная, мой бальзам!? Где моё лекарство для души и тела!?

– Алкаш, – спокойно сказала Валька.

 – Отойди, а то зашибу, – и отодвинула меня от газовой плиты. Открыв духовку, она вытащила пышущие жаром ароматные булки и положила протвинь на стол. Как голодный кобель, глотая слюну, я стоял и смотрел на её магические действа, боясь сорваться в беспредельный штопор.

– Ишь, заначки он будет делать на моей территории, – сказала она с долей сарказма, – конспиратор хренов! Алкаш!

– Это я – алкаш? Это я – то тайный конспиратор!? Ты, мне скажи – где ты змея, мой французский коллекционный коньяк дела, – спросил я, переходя в атаку.

– В гальюн вылила, – ответила сожительница. —Все! Нет его больше! Забудь, как кошмарный сон!

Накрыв все это великолепие белоснежным полотенцем, она отодвинула меня в сторону и глядя мне в глаза, сказала сквозь зубы.

– Ух, только возьми, я тебе руки отрублю, – сказала она с долей дремлющей ярости.

– А что я… Я только понюхаю и пойду…

Вытащив из кладовой пылесос, она, как ни в чем не бывало, принялась собирать разлетевшиеся по квартире перья.

В ту минуту мне нечего было сказать. Я был просто ошеломлен, ее коварством. Я даже допустил мысль, что хочу убить её. В тот миг мне хотелось просто удавить эту «жабу», которая таким вероломным образом вторглась в мои пределы, лишив меня самого «святого», что было в этом доме.

Я даже представил: как беру её за шею и зверски начинаю тыкать мордой в булки.

– Слушай Валюха, а может, я в хате уберу? А ты пока чайку приготовишь, – сказал я, виртуально победив этого домашнего монстра, своей лояльностью к её деспотизму.

– Что стоишь как маяк? Чайник на плиту поставь, – ответила она, орудуя под диваном пылесосом.

Где— то в глубине мозга я представил: как измываюсь над ней. Как горячее повидло растекается по её лицу, щекам и носу, обжигая бархатную кожу.

– Если сказать честно, то ты Валюха, настоящая гадина, – спокойно сказал я. Взяв с холодильника сигареты, я закурил.