Отцовское наследство

Вот так всегда…

— Врач будет через час, раньше никак, — хмуро произнесла она. — И вообще, ты слышал, сколько бывает случаев поражения мозга амебами из-за купания в озерах? Каждый год кто-то умирает.

— Так ты сколько раз мне говорила, что я без мозгов? — попытался отшутиться я.

— Вот тебе все шуточки, а когда амебы доедят остатки твоего мозга, я на тебя посмотрю, — проворчала она и забрала пустой стакан.

— Да не амебы это, простуда, — вдохнул я, но все же немного испугался. Что, если она права и я скоро превращусь в тушку без мозга? Это было бы страшно.

— Врач придет и скажет точно, что это. Возможно, ляжешь в больницу на неделю, вдруг пневмония, — проворчала мать. — Вот живешь, живешь, а ума до сих пор не нажил, никакие амебы не помогут…

Я привычно отстранился от ее бубнежа. Вот так всегда. Все, что вызывает радость, то под запретом, опасно или вредно, а все, что полезно невероятно скучно, тошно и противно. Когда отец умер, у матери словно окончательно рухнула плотина в голове и она взялась меня опекать с удвоенной силой, наплевав на то, что я уже взрослый парень.

Причем порой до такой степени, что мне самому от себя становилось противно. И ведь не старая еще, только сорок пять ей, еще жить да жить, нашла бы себе любовника или подружек, накрутила бы кудри как в молодости и пошла зажигать на ретро дискотеку. Так нет же, торчит дома в старом халате, с работы домой, из дому на работу, меня в магазин со списком покупок, на улице разве что с парой соседок перекинется словом, постриглась коротко под мальчика, чтобы волосы не мешали, и полностью погрузилась в свою скорбь.

Поначалу я тоже скорбил, но годы шли, время летело, и как-то постепенно я привык оставаться без отца и его вечных наставлений. А она нет.

Когда мать ушлепала старыми тапками по лестнице, я выдохнул даже с облегчением. Постепенно лекарства действовали, температура спадала, и я даже придремал, как проклятая дверь снова померещилась мне, на это раз между сном и явью. Я с трудом поднялся с постели, кое-как нашарил босыми ступнями стоптанные тапки и поднялся.

Дверь показалась одновременно далеко и близко, она словно бы как-то мерцала, то проявлялась, то исчезала. Я решил, что полезнее будет пощупать ровную гладкую стену и убедиться, что у меня просто галлюцинации от жара, такое бывает нередко.

Я приблизился к стене и нерешительно протянул руку ожидая натолкнуться на знакомые шероховатые обои. Но рука коснулась металлической дверной ручки в форме колокольчика.