Ведьма

Мы и правда учились с Димкой, точнее с Дмитрием Сергеевичем, как я теперь его называла, в одной группе юридического института. И уже тогда, в отличие от меня, он подавал большие надежды в юриспруденции. Все преподаватели на перебой пророчили ему блестящее будущее. Кто ж знал, что судьба снова нас сведёт. В работе Пашков настоящий профессионал. Въедливый и дотошный. Он оформлял всё так, что у защитников на суде не оставалось ни единого шанса развалить дело из-за неправомерно добытых улик. Вот только его дотошность дорого обходилась работавшим с ним операм.

Он заставлял снова и снова переделывать и переписывать отчёты из-за разных мелочей или посылал перепроверять факты и заново опрашивать свидетелей. Я не жаловалась, в конце концов это моя работа. Но я знала, что к отчётам Сайко Пашков был более снисходителен и никогда не позволял себе едких замечаний в его адрес. В чём никогда себе не отказывал, когда рядом была я. Но со времён института я научила пропускать его колкости мимо ушей.

– Что за вызов? – попыталась поменять тему я.

– Кража. И хорошо, что кража. Любоваться на трупы нет никакого желания, – заключил Дорохов и тут же полюбопытствовал, – а Вы, значит, Дмитрий Сергеевич, с нашей Сашенькой в одном университете учились?

– Точно, учились. Пять лет в одной группе штаны протирали.

– И что же она все пять лет ни с кем не разговаривала? – продолжал расспросы Дорохов, точно я не сидела рядом с ним.

Пашков усмехнулся:

– Ну почему же, разговаривала, когда доклады делала.

– Да, молчаливая она у нас. Странная черта для женщины, – заключил Дорохов. Кажется, он говорил что-то ещё, но я его не слушала. Уткнувшись носом в шарф и закрыв глаза, я старательно делала вид, что задремала. Наверное, со стороны я и правда казалась холодной и молчаливой. Но я слишком хорошо знала, что поговорку молчанье – золото, не просто так придумали. Возможно, будь я немного общительнее, у меня были бы друзья. Возможно… Но я успела привыкнуть к своему одиночеству и окружавшей меня тишине.

Я завернулась в них, как в тёплый непроницаемый кокон, который стал моей бронёй.

Машина выехала на бульвар Есенина и остановился возле старой девятиэтажки. Во дворе стояли покрытые снегом тополя и несколько чахлых кустиков. Магазинов на первом этаже дома не было, а значит и камер тоже. А вот через дорогу – детская площадка и новые высотки. Там можно поспрашивать. Второй подъезд. На двери домофон, но консьержки нет.