В лесу родилась елочка

Ты приедешь на праздник? Хотя бы на пару часов, можно днем, давай днем – я накрою стол часам к четырем, ты заскочишь, а потом в Москву. Приедешь? Ой как хорошо! Я так рада! Кирюшенька, а что ты хочешь, курочку или котлетки… Все, извини, извини, конечно, потом. Целую тебя, Кирюшенька!

Тихонько подпевая Анне Герман, Светлана Михайловна наряжает елку. Деревце попалось маленькое и чахлое до прозрачности, оно роняет на ковер желтоватую хвою и густо пачкает руки клейкой прозрачной смолой.

В комнате густо, одуряюще, победоносно пахнет Новым годом.

Приедет Кирюша, и станет совсем хорошо.

— Мы эхо, мы эхо, мы дооолгое эхо друг друууга…

Светлана Михайловна вскидывает руки, словно танцуя с невидимым партнером, и кружится вокруг стола. Стеклянные шарики, висящие на ее пальцах, тихо позвякивают в такт.

Перед тем, как лечь спать, Светлана Михайловна закрывает дверь в комнату. Она крестится на икону, ложится в кровать и думает: может, кота завести? Или собачку.

Собачку даже лучше, если маленькую. С ней можно гулять, и брать ее на колени вечерами, когда по телевизору идет что-нибудь интересное. Даже спать с ней можно, если почаще купать.

Едва слышно, вкрадчиво, скрипит дверца кладовки. В коридоре что-то движется, шелестит и вздыхает.

Светлана Михайловна приподнимается на подушке и прислушивается. В доме царит тишина, только ходики на стене с хрустом пережевывают время.

Бульдожку. Нужно купить бульдожку.

Они смешные, круглые и так громко сопят.

Было бы хорошо, если бы под боком сопел кто-то тяжелый и теплый.

Ручка на двери поворачивается. Она движется медленно-медленно, и Светлана Михайловна безмолвно наблюдает за этим движением. Раздается тихий щелчок, и дверь, качнувшись, приоткрывается. За ней возвышается что-то плотное и темное, густое, как чернила. Оно похоже на длинную полуденную тень – колеблется, подрагивает, вытягивается и снова уменьшается в размерах.

Светлана Михайловна и темнота молча глядят друг на друга.

Потом дверь закрывается.

Проснувшись, Светлана Михайловна первым делом бежит посмотреть на елку. Она боится, что деревце почернело и ссохлось, превратившись в обугленный трупик. Но елка встречает ее воинственно растопыренными зелеными иглами, игрушки сверкают, а серебряный дождик горит, как снег на солнце. Облегченно вздохнув, Светлана Михайловна торопится на кухню.

Нужно сварить яйца. И картошку. И морковку.