Вся глубина твоей души

Звенит фамильный хрусталь, трещинами идут стеклянные полки и дверцы, взрываются лампочки, Вадим закрывает лицо от осколков и кричит:

— Прекрати!

— Ты хочешь власти, могущества тайных знаний, ты жаждешь завладеть силой способной подчинить себе, таких, как я, ты получишь желаемое...но ты должен служить мне.

Вад еще не вполне осознаёт свои желания, но одно знает точно, он хочет жить.

— Да.

— Не слышу?

— Да! Я буду служить тебе!

Ладонь обжигает страшная боль. Вадим смотрит на руку и видит проступающий на ней перевёрнутый крест: чёрная линия ожога ложится на кровавую линию пореза.

Пятая печать медленно тлеет и рассыпается, тихо без всяких фокусов. Часы вздрагивают и перестают идти. За окном медленно, но верно светлеет. Вадим закрывает глаза и обхватывает себя руками.

— Верни, верни всё, как было.

И всё тут же кончается, как страшный сон, он открывает глаза и оказывается в своей постели. В коридоре слышатся шаги, шум и приглушённые голоса. Вадим вскакивает и бросается к двери, убедиться, что командировка в ад на самом деле закончилась.

Сергей стоит на пороге квартиры, прислонившись к косяку, и с наслаждением курит. Он ждёт уже долго, но его гость никуда не торопится и поднимается на девятый этаж пешком.

— Добрый вечер, — с улыбкой произносит Дмитрий Александрович, переступая последнюю ступеньку лестницы. —Вы, как всегда, прекрасно выполнили свою часть сделки.

Никакой отдышки, ни единой капли пота, гость свеж и бодр.

— Вы не пунктуальны, — равнодушно произносит Сергей. — Мы ждём от вас денег, а не благодарности, надеюсь, они появятся на нашем счету не позже 17 числа следующего месяца.

Сергей затягивается, выпускает кольца дыма в лицо гостю и выкидывает окурок.

— Когда ожидается следующий претендент? — голос Дмитрия Александровича подобен елею, но Сергей не обманывается, по карманам у него всегда рассованы мешочки с солью и порога он не переступает.

— Я дам вам знать, — говорит он и вдруг спрашивает: — А как Вадим? Убьёте? Или он вам подходит?

— Ну, зачем же, — ухмыляется гость, на этот раз плотоядно и хищно.

Сергей, не прощаясь, захлопывает дверь и идёт на кухню. Отец сидит за столом, вымытый и гладко выбритый, он разливает чай по чашкам.

— Еще одного сдали, — устало выдыхает Сергей и опускается на табурет.

— Вот и отлично, туда ему и дорога.

Павел Михайлович придвигает сахарницу, достаёт оттуда горсть освещённых крестов и бросает в чашки.