Затопь

Несмотря на отсутствие стёкол в окнах и слишком хлипкую дверь, чувствовалось, что здесь не просто ночуют неприкаянные души, вроде самого Артура прошлой ночью, — нет, здесь определённо проводили изрядную часть времени, спали, ели, жили, занимались всякими полезными и бесполезными делами… Возвращаясь в это здание, кто-то радовался тому, что снова дома.

То, что Артур задел на входе, оказался сложной подвесной конструкцией, внебрачным ребёнком музыки ветра, ловца снов и детского мобиля. С круглой основы свисали пара вилок, ложка, несколько разномастных ключей, камешек с дыркой и прочий мусор, выкрашенный карминной краской с нехитрой росписью из точек чёрного и белого цвета.

Как бы ни выглядел результат, кто-то создал эту штуку с любовью к своему делу.

Стену напротив двери украшала роспись белым — в противовес тонко выделанному мобилю, тут кто-то работал толстой кистью и широкими мазками. Множество раскрытых глаз, изображённых просто, схематично, навроде детского рисунка или наивного искусства — они бессмысленно пялились в пространство, смотрели не на Артура, а сквозь него, даже не создавали дискомфорта, слишком уж ненатуральными и примитивными они были.

Кое-где потёки краски превращали ресницы в потоки слёз.

Артур никак не мог перестать крутиться на месте, разглядывая необычный дом. Взгляд выхватывал всё новые и новые детали: сундук с окованными уголками, словно вырванный из книжек про пиратов, висящую на стене низку рыбацких поплавков, похожую на огромные грубые бусы, и проржавевшие чуть ли не насквозь подковы рядом, выстроившиеся на полке стаканы из обрезанных пивных бутылок, гора обточенного водой деревянного пла́вника под лестницей на второй этаж…

В очаге ещё теплились угли, и Артур тут же представил, как уютно, наверное, собраться здесь после захода солнца, сесть кругом у огня, печь насаженный на прутики хлеб… В памяти сразу всплыл тот летний вечер, когда они с мамой уехали за город, назвали свой пикник «походом» или даже «путешествием», хотя от шоссе удалились всего ничего, и вечером, под первыми звёздами, жгли костёр и жарили хлеб.

В темнеющем небе звенели комары, и тост Артура подгорел с краю, мама много улыбалась, и никто не знал, что…

Усилием воли Артур отогнал воспоминание прочь, спрятал обратно в дальний уголок памяти. Оно было приятным, но слишком болезненным. К тому же сейчас для него было не место и не время.