ВОР из НЕРО

ВОР из НЕРО

И.С. Косарев

Предисловие. Ночь новых возможностей.

Красный абажур висит над столом совсем низко, медленно покачиваясь в воздухе. Под абажуром трепещет керосиновое пламя в колбе с закопчённым горлышком. Стол круглый, застелен уже смятой скатертью с пятнами вина и чего-то ещё бурого. В его центре бутылки мутного стекла и с мутным содержимым, много, никто сегодня их не считает. Вокруг бутылок стаканы.

У стола сидят пять человек: трое мужчин и две женщины. Двое мужчин в заношенных сюртуках, когда-то бывших роскошными, в клетчатых штанах с заплатками на коленях и в штиблетах, с которых время сняло изрядную долю лака. Две женщины рядом с ними похожи на эти штиблеты, когда-то они тоже роскошно выглядели, но время и разгульная жизнь неуклонно снимают с них всю красоту. Её, однако, достаточно, чтобы двое катал и вор угощали их сегодня за красивые глаза и за пухлые бёдра, которые мужчины с железными основаниями рассчитывают пощупать позже ночью. Во всяком случае, двое мужчин, потому что молодой вор в потёртых брюках и засаленном, но справном пиджаке сидит на противоположной стороне стола за кругом света от керосинки и не столько поёт вместе со всеми похабные песни о сладких марухах[1] или жалостливые о тяжёлой арестантской доле, сколько глядит исподлобья да сопит.

[1] Маруха – все блатные женщины и любовницы блатных зовутся марухами. Здесь и далее значения воровских слов даются из книги «Блатная музыка. Жаргон тюрьмы» за авторством В.Ф. Трахтенберга

Одна из женщин поправляет видавшую виды шаль на своих плечах и обращается к молодому вору:

– Что-то ты невесел, Устинушка. Поведай нам, о чём кручинишься.

– Устал, – отзывается вор, – ночь не спал, а сейчас уж утро.

– Ты ж ещё молодой, – усмехается один из катал, – ты должен ночь не спать.

– Я и не сплю.

Вор подаётся к столу, чтобы налить стакан мутного пойла, его лицо попадает в свет от абажура. Красивым молодого мужчину не назвать: покатый лоб, тяжёлые надбровные дуги, резцы на верхней и нижней челюстях слишком выдаются вперёд, от чего губы, закрывающие их, кажутся полнее обычного. Но какая-то животная привлекательность в нём есть, особенно во взгляде, которым он стреляет из больших и глубоких серых глаз. Эти глаза одновременно манят женщин напротив и пугают их, как гладкое зеркало Старого озера, на берегу которого стоит город.

– Ох, Устин, – говорит второй катала, – я в твои годы мог такое вытворять.