Из пепла возрождаясь

— Ты, словно псина, ищешь поводы для ареста, но их нет, я чист перед законом, — произнёс я и обернулся к нему.

Он стоял совсем рядом, и друг от друга нас отделяло не больше десяти футов. Я отчётливо видел бурлящую в его взгляде ненависть и перекошенное от гнева лицо. Обе его ладони были с силой сжаты в кулаки, отчего костяшки заметно побледнели. Но волшебной палочки, к моему удивлению, в них не было. Он был настолько в себе уверен, или же просто глуп, если считал, что магия способна на всё?

— Я знаю, это ты стоишь за всеми теми нераскрытыми преступлениями, как убийство Габриеля Уоллеса и…

— Кого-кого? — удивленно переспросил я, прерывая его на полуслове.

— Детектива, который работал под прикрытием на ирландскую банду, помнишь такого? — Рональд буквально прошипел ответ сквозь зубы.

— Тот, о котором писали в газетах? А я-то тут причём?

— Это ты убил его! У меня есть воспоминания свидетеля. Он видел твоего подручного недалеко от его дома тем днём.

— С каких это пор прогулка по городу стала преступлением? — я вопросительно вскинул бровь, и с ухмылкой добавил: — Ни один британский суд не примет такие показания.

Или Статут всё же отменили?

— Замолчи! — рявкнул мужчина, всё больше теряя терпение. — Тебя и твоих дружков Пожирателей будет судить Визенгамот!

— Старая песня… Ты забыл? Мы изгнанники, Визенгамот не имеет над нами власти. И здесь мы чисты.

— Чисты… — с презрением выплюнул Рональд. — Это когда убийства, похищения и пытки стали легальным делом?

— Это только твои домыслы. Вы с напарницей так ведь ничего и не нашли при обыске, — насмешливо протянул я и осмотрелся вокруг.

— Кстати, где она? Решила пропустить всё веселье?

— Это доказывает только то, что тебе слили информацию и ты успел уничтожить все улики! — последний вопрос он ожидаемо пропустил мимо ушей.

— Ну конечно! Это ведь я во всём виноват! — воскликнул я и, хлопнув руками, развёл их в стороны. Так открываться было опасно, но я не смог удержаться. — Давай, вини меня во всех грехах! Вот он я, дьявол во плоти!

Наступила тишина.

Он не спешил отвечать. Несколько раз открывал рот, но каждый раз обрывал себя, так и не начав. Пока, наконец, устало, на выдохе, не спросил:

— Почему?

— Почему?! Ты спрашиваешь почему?! Она была одержимой сукой, слетевшей с катушек, вот почему! — каждое слово попадало точно в цель и причиняло боль. Это читалось по его глазам. И это было чертовски приятное зрелище. — Но я не убивал её! Сколько ещё это можно повторять?

Выдержка подвела Рона.