Брат мой, брат

Но доска, пущенная моей рукой по воздуху, оказалась быстрее, приложив его по черепу. Живой. Жаль. Красная пелена появилась перед глазами. Я шел на него, подобрал доску. Первый удар в пах заставил его согнуться пополам. Я наносил удары ногами, доской, превращая ненавистное лицо в месиво. Как ни странно, никто не вмешался и не вступился за него. Видимо, считали, что я имею на это право. Я не слышал, как за моей спиной остановилась машина и меня скрутил удушающий приём.

— Остановись, Кампин! Этим ты не вернёшь Вилиндила! — услышал я крик Анорхена у самого уха.

Только после этого я очнулся. Я смотрел на Горема, вернее, на то, во что я его превратил, и волосы встали дыбом. Он выставил вперед руку со сломанными пальцами, пытаясь защититься от моей безудержной слепой ярости, и что-то хрипел окровавленными разбитыми губами. Я не сразу разобрал фразу: «Не убивай».

Анорхен отвёз меня домой и попросил родителей не выпускать меня никуда пару дней. От помощи психолога я отказался. Не видел в этом смысла.

Через пару дней мы с отцом в очередной раз чинили свою колымагу, как ворота в наш гараж загородила чья-то тень.

В дверях стоял здоровенный орк. И я знал его. Кто его не знал, тот долго не жил. Это был Скарок, глава группировки «Красные Варги». Серьезные, надо сказать, ребята, и Горем был его чадом. Он вошёл в гараж, волоча за собой своё дитятко за шкирку. Причём тот даже не думал сопротивляться. Я инстинктивно схватился за монтировку, хотя понимал, что это бесполезно.

— Ты отец того парня, которого угробил мой сын.

Вилиндил, кажется? — спросил он у отца.

— Да, я отец Вилиндила Лайре, — подтвердил он. Орк перевёл внимательный взгляд на меня.

— Вот, — сказал он, толкнув Горема вперёд так, что он споткнулся и упал. Следы моего художества еще были видны на его лице.

— Что хотите с ним, то и делаете. Захотите убить, сделаю так, что его тело никто не найдет. Смерть за смерть! — сказал он, и Горем задрожал, как осиновый лист, и завыл жалобно. Прекрасно знал, что опозоривший семью не жилец. Тем более семью положения Скарока.

Что выкупил он его из тюряги только для того, чтобы долг отдать и имя своё очистить не самым приятным для его сына способом, давая тому понять, что вовсе не дорожит его шкурой. И то, что если орк что-то пообещал, то наизнанку вывернется, но сделает.

Менелдил оторопел от такого предложения. А вот я оживился.

— Легко отделаться хочешь. Пусть живёт и мучается. А в качестве мучения пусть образцовым учеником станет и школу свою с отличием закончит.