Брат мой, брат

— Кампин, — обратился он ко мне. Терпеть не могу своё имя. Кто вообще додумался дать дроу светло-эльфийское имя. Вот стану взрослым, лет через семьдесят, возьму себе крутое темно-эльфийское имя: Белгос или Малаггар.

— Нормально, — буркнул я.

Он взял меня за подбородок и заставил на себя посмотреть. Сразу заметил ссадину под глазом и разбитую губу.

— Вижу, что это не совсем так, — заметил он. — Так что же случилось? Если у тебя проблемы, я должен об этом знать.

— Да никаких проблем. Просто не сошлись во мнениях об основных направлениях и особенностях составления стихов представителями модерна в поэзии Серебряного века, — выдал я.

Сам офигел от того, что произнёс. За столом повисла недолгая пауза.

— С кем не сошёлся во мнении? — отмер глава семейства.

— С орками, — ответил я.

— Опять ходил в Орочий квартал! — встрепенулась Нандель, красноволосая синеглазая эльфийка.

— Ну где же я ещё орков-то найду, чтобы поговорить с ними о высоком и вечном, — усмехнулся я.

— Почему ты всё время влипаешь в неприятности? Вечно ищешь их на свою голову.

Неужели нельзя вести себя нормально, как Вилиндил. Пропускаешь школу, учишься из ряда вон плохо. Того и гляди, выгонят! — разошлась эльфийка.

«Теперь завелась на весь вечер», — с досадой подумал я. Ещё долго после обеда продолжалось её нытьё в зале, когда я ушел в комнату.

— Не понимаю, неужели нельзя быть хоть чуточку благодарным за то, что ему дали кров и семью. Зачем мы только взяли его, — говорила она, думая, что я не слышу её из другой комнаты.

— Не надо так говорить. Это мы его так воспитали, — возразил Менелдил.

— Дроу нельзя воспитать по-другому. Другими они быть просто не умеют, — не унималась она. Я лежал на своей постели лицом к стене. Нет, я не в обиде, не предмет восхищения и подражания. Только вот усыновлять себя не просил. Выбрали бы другой объект для воспитания, чтобы любимому чаду не скучно было. Он зашёл в комнату и сел возле меня на кровать.

— Ты на маму не обижайся. Она просто расстроена. И за тебя волнуется. Даже больше, чем за меня.

Она всё равно тебя любит, — говорил он.

— Ну да, любит, как собака палку, — произнес я.

— Не говори так. И папа тебя любит, и я тоже люблю. Другого брата у меня нет, — сказал он. Я тяжело вздохнул.

Вспомнил, как, будучи совсем мелким, напугал его ночью до судорог, когда тот подойти попросил. Уснуть не мог. Ну я и подошёл к нему и посмотрел горящими алыми глазищами. Он же не был в курсе, что у дроу глаза в темноте светятся и видим мы, как днём.