Что оставит ветер

— Когда кто-то заходит в него, у остальных появляется чувство, что необходимо сюда прийти. Чем больше людей в доме — тем чувство сильнее... Оно не мешает, скоро привыкнете — но о том, что в доме кто-то есть, будете знать...

Стас прошёлся по кухне-гостиной.

— Ну, вот и всё, собственно, — резюмировал он. — Позвольте откланяться. Пейте чай, кушайте плюшки... Если вы будете нужны — я вас найду. Счастливо оставаться!

И вышел за дверь.

Бритоголовый метнулся к двери проворно, словно кошка, и тут же вернулся с удивлённым видом:

— Нет его... Исчез.

— Ну блин, — встал «слесарь». — Фигня какая-то. Пошёл я, — сгребя грубой ладонью пару плюшек, он повернулся и вышел в коридор. Судя по лицу качка, выглянувшего за ним — тот не исчез, а нормально вышел через дверь.

Бритоголовый вернулся за стол.

— Ну, что думаете? — он был немногословным.

— Шикарное место, — расплылся в улыбке патлатый. — Мечта художника, можно сказать!

— О, да он художник, — скривившись, протянула Снежана Викторовна.

— Да, представьте себе! И весьма успешный! — с вызовом ответил жирдяй. — Вы как хотите, а я пошёл присматривать себе комнатку!

— Рядом с таким даже оставаться не хочу, — прошипела Снежана.

— Ряды редеют, — невпопад сказал Олег. Рассеянно повертел в руках плюшку, откусил — свежая, горячая ещё. Чай уже остыл — к нему никто и не притронулся, за исключением патлатого.

«Продавщица» встала — похоже, она собиралась «сверкнуть глазами», как Снежана, но у неё это получилось нелепо и неуклюже.

— Вот, видно самых стойких, — хмыкнул стриженый Вольдемар. — Жирдяй, вали, ищи комнату, мы с мужиками поговорим.

Художник вскочил весьма резво для своего сложения, колыхая складками жира:

— Попрошу! Мы все эти... хранители.

— Иди-иди, — полупрезрительно бросил бритоголовый качок. — Не доводи до греха...