Когда-нибудь никогда

Но в обратную сторону это не работает, как бы ни хотелось верить в добро и справедливость.

Время было позднее — после занятия я немного пообщалась с Пашей, ответственно посещающим подготовительную группу детского сада, и перекинулась парой слов с Виктором лишь потому, что он все ещё был Пашкиным отцом.

Впрочем, вполне возможно, что этот белый — на самом деле не такой плохой, каким я пытаюсь его видеть (потому что есть среди белых некоторые таланты), хотя и хранит в себе много тайн.

Но тем самым осенним днем, когда по моей вине погибло два, в первую очередь, человека, я пообещала себе, что больше не буду ни к кому привязываться. А предыдущие связи постараюсь свести к минимуму.

Тем чудесным снежным вечером Влад и Вика — какое красивое сочетание имен! — шли по другую сторону дороги, по просторному, хорошо освещенному тротуару. У Влада была новая куртка, делающая его шире в плечах, а у Вики — чудесные кудри волос, теперь шоколадных. Они держались за руки и беседовали о чем-то со всей милостью, на которую, кажется, в принципе были способны.

И не заметили меня.

Не люблю таких людей.

Я сама такая, а потому не люблю особенно.

Зачем нужно было придумывать столько слов, если вот к чему все свелось в итоге? Если уже через месяц Влад напрочь забыл одну великую любовь и нашел другую?

Возможно, я и в самом деле ревновала. Но при этом прекрасно осознавала, что разрушила все сама. Впрочем, даже хорошо, что я успела подарить Владу только свой первый поцелуй, но не свою душу.

Вскоре я забыла о них думать — некрасиво подглядывать за чужим счастьем.

Или уговорила себя, что забыла, объясняя это тем, что у меня достаточно собственных забот.

Я перестала ходить на шабаши и вляпываться в неприятности, хотя ненамеренные неприятности — случайные всплески невезучести — до сих пор меня преследуют. Зато начала с завидным упорством каждое утро красить лицо, делая его более отстранённым, и учиться с таким рвением, которое прежде никогда не прикладывала к учебе.

Ну и читать книги, чтобы окончательно не сойти с ума.

Поэтому, с одной стороны, мой последний школьный год пролетел незаметно, но с другой — он выжал из меня последние силы, последнюю радость, саму меня, и я до сих пор не знаю — кто я теперь, как я теперь, почему именно я.

И не уверена, что узнаю когда-либо.

Все гораздо сложнее, чем может казаться.