Мой талисман

Полжизни был он со мною. А кажется, что и всю жизнь. И как же много он принёс мне пользы! Как гляну ведь на этот перстень, так и хочется сразу приняться за что-нибудь порядочное!

История с побрякушками Александру помнилась крайне смутно. Чёрт, ровно экзамен в школе сдаю, подумал он с лёгкой досадой. Кольцо-талисман. У Пушкина их вроде было два: с изумрудом и с сердоликом. Одно он перед смертью передал Жуковскому, а второе Далю. «Возьми на память, друг. Мне уж больше не писать…»

– Я счастлив вернуть его, – проговорил Даль.

– Теперь-то уж… Теперь уж можно.

Александр понял, чего ждёт его визави. Медленно, чтобы не выронить, он достал из шкатулки перстень. Повертел в пальцах, разглядывая крохотные царапинки, свидетельства долгой, вдохновенной, подлинно осмысленной и содержательной жизни. И наконец – аккуратно надел на указательный палец левой руки.

Перстень был велик. И, стоило его отпустить – тут же развернулся вниз тяжёлым камнем. А затем и вовсе свалился с пальца. Александр едва успел его подхватить.

Даль озадаченно посмотрел на него.

– Не так ведь, – проговорил он. – Большой.

– Ну да, – досадливо признал Александр. – Велик стал отчего-то.

– Нет, – сказал тот. – Палец большой. Ты ведь на нём его носил.

Александр неловко усмехнулся. Есть такое старинное словечко – «спалился». Ещё шажок-другой, и будет впору, подумал он.

– А выползина эта твоя – краше прежней, – заметил тем временем Даль.

У Александра кольнуло в груди. Опять это слово! Теперь уж ясно, что и тот, очкастый, в приёмной, не зря его ввернул-то! Хотел что-то проверить.

А что?!

В приливе странной решимости он крепко сжал кольцо в правой руке, вытянул вверх большой палец левой. И насадил сверху тяжёлую болванку.

Перстень сел как влитой. Буквально вмиг – он слился с кожей и перестал ощущаться на руке. Даже породистая тяжесть его куда-то делась. Непривычный к украшеньям Александр поразился: он не помнил ни одной другой вещицы, которая бы на его памяти так умела.

– И ноготь свой мизинный ты отчего-то перестал беречь, – продолжал дотошный Даль, не дожидаясь, пока «приятель» завершит общение с талисманом.

– Не длинен он больше. Сточился совсем. Отчего так, друже? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – А когда-то, ведь помню, ты самым большим несчастьем мнил его сломать. Охранял всячески. А в дорогу, дабы сохранность обеспечить, брал с собой золотой напёрсток!

Чем дольше он говорил, тем сильнее на Александра наваливалась усталость. Усталость и раскаяние.