Потомок

В то время я чувствовал себя взрослым и самостоятельным.

Отец часто уходил на охоту, оставляя нас троих одних в мотеле или у знакомых охотников. Чаще всего всех вместе, но иногда случались накладки. Как и все дети, мы болели. Тот случай тоже не отличался оригинальностью, но Дин и Сэм уже почти выздоровели, а вот меня самого только накрыла температура и отец принял судьбоносное решение оставить меня у своего знакомого охотника и его жены, а сам подхватил Дина с Сэмом и поехал проверять новую зацепку по делу смерти мамы. Когда я отошел от скачка температуры они были уже далеко.

Помню, я тогда решил, что отец меня бросил, но знакомый отца и его жена успокоили меня. А уже вечером следующего дня их не стало. Убивая вервольфов всегда убеждайтесь, что уничтожили всю стаю, иначе выжившие волки придут мстить. Знакомого отца разорвали прямо на пороге, но его жена успела спрятать меня за шкаф в полость между стенами, где они прятали оружие. Маленький ребенок прекрасно там поместился. Скрытый запахом пороха, я уцелел.

Позже, в наступившей тишине, я ждал отца, но он не вернулся. Когда меня нашли полицейские, прошло два дня. На все вопросы я молчал, не в силах что-либо ответить, чтобы меня не приняли за сумасшедшего. В итоге полицейские поместили меня в один из ближайших приютов. Но даже тогда, спустя почти неделю, я ждал. Вот только отец не забрал меня, когда приемная семья распахнула передо мной свои дружелюбные объятия.

Я помню, как Джон Винчестер остановил машину у моего нового дома. Как вышел и несколько минут простоял, смотря на опрятный двухэтажный коттедж. Как сел обратно, поправил одеяло на спящем Дине и погладил по голове Сэмми, которые спали на заднем сидении. Как завел мотор и уехал. Наверное так больно мне не было никогда в жизни. Мой отец решил меня бросить. Это было предательством.

Джон не знал, что я видел его и вряд ли когда-то в дальнейшем узнал об этом. Но жить дальше в приемной семье я не смог. Это было слишком для меня. Все эти дети, старающиеся выглядеть дружелюбными и корчащие из себя не весь что. Они выглядели глупо в моих глазах. Своими попытками изобразить семью, они ярко демонстрировали мне, насколько чужд был их образ жизни моему.

Мне было шесть лет, когда я сбежал.

И пусть подготовился я основательно: уложил в рюкзак еду, воду, сменную одежду, кухонный нож и старый револьвер из тайника приемных родителей — я оказался не готов к жизни в одиночестве.