Руководствуясь инструкцией

— Психованная маггла! — завопил волшебник, отскакивая назад. Сунул руку в карман и исчез со словом: «Портус!» На асфальте остался его нелепый головной убор и обломки волшебной палочки, не пережившей встречи с маггловским портфелем и маггловской туфелькой. А Мэри, раскрасневшаяся от негодования и краткой схватки, ещё быстрее направилась туда, где обычно располагался полицейский пост.

Поздоровалась со служителями порядка и заявила:

— Джентльмены, я подозреваю, что в данный момент совершается преступление. Я — социальный работник.

Вот моё удостоверение. Пришла, чтобы оценить условия жизни подопечного. Однако, опекуны ребёнка не впустили меня в дом и вели себя агрессивно. Я опасаюсь за жизнь и здоровье мальчика.

Констебль Андерсен был польщён тем, что его назвали «джентльменом». При этом он чтил свой долг, и готов был помогать и защищать, особенно, если речь шла о ребёнке. Также он был романтиком в душе, мечтал помочь леди в беде. Юная мисс выглядела несомненной леди. И оказалась почти коллегой — тоже помогала и защищала.

Всё эти факторы подогрели его решимость, так что недружелюбное поведение Вернона Дурсля, при их уже совместном появлении в доме номер четыре по Тисовой улице, было уверенно интерпретировано, как «сопротивление полиции». А уж когда мисс Трэверс обнаружила опекаемого Гарри Джеймса Поттера в запертом чулане под лестницей… А уж когда приехавшие на вызов медики обнаружили у этого самого Гарри следы побоев…

К вечеру в доме номер четыре осталась одна только миссис Дурсль, полностью раздавленная крушением своего уютного мирка.

Ей выписали крупный штраф за небрежение опекунскими обязанностями и подпиской обязали не покидать место жительства до суда, который решит дальнейшую судьбу опекаемого Поттера.

Самому Гарри оказали медицинскую помощь и отвезли в дом временного пребывания детей, оставшихся без опеки. Мальчик, привыкший ко всяким неурядицам своей жизни, смотрел на всё происходящее с осторожным оптимизмом. Особенно после того, как получил сладкий пудинг в качестве позднего ужина.

Дадли уехал в другое учреждение — для детей с психологическими проблемами и девиантным поведением. Поскольку на вопрос полицейского психолога прямо заявил, что правильно папа врезал этому ненормальному. А врезал потому, что он, Дадли, рассказал папе о том, как этот ненормальный вытворял в школе свои ненормальности. Надо было сильнее врезать, чтобы прямо мозги вытекли[3].

Ну, а мистер Дурсль ныне ночевал в камере предварительного заключения.