Чёрная рукопись

В один из обычных деньков, таких вот рядовых, рутинных и серых деньков, из которых, собственно, и состоит серая масса редакторских будней, несчастная жертва наталкивается на конверт обычного казённого цвета. Каким образом он попадает в редакторский кабинет, ответить никто не может. Да, впрочем, и проследить за всеми потоками бумажных рек, протекающих через редакторский кабинет, представляется, вряд ли возможным. В конверте распечатанные листочки пополам сложены, к ним небольшая приписочка обнаруживается, что какую-нибудь банальность гласит.

Ну, типа:«Уважаемый редактор, такого-то издательства. Вот уже многие годы я являюсь вашим верным читателем, посему и посвящаю свою первую пробу пера любимой газете (журналу, издательству). С трепетом и благоговением вручаю моего литературного первенца в Ваши строгие редакторские руки…»И т. д. и т. п. Дальнейший текст, как правило, не читается – и без того всё ясно. И рукопись находится уже практически на полпути в бумажную корзину, как в редакторе неожиданно просыпается редакторская совесть. Внутренний голос говорит ему: «Ну, что ж ты сразу-таки и в корзину! Прочитай хоть бы первый абзац, брось хоть один строгий редакторский взгляд на первые строки. Узри нелепую опечатку, косноязычную метафору, неграмотную пунктуацию, неряшливое жирное пятно, наконец, и тогда уж с чистой совестью – в корзину!» И тут происходит действительно редкостное явление – редактор прислушивается к голосу совести. Он бросает строгий редакторский взгляд на первые строки произведения и. … И, конечно же, замечает и опечатки, и пунктуационные ошибки, наверняка и качество метафоры его удовлетворяет не на все сто…. Но…. НО!!! Он, игнорируя даже противное жирное пятно, не спешит расстаться с листами рукописи!!! Его лицо каменеет, его члены перестают шевелиться, он даже как будто уже вовсе и не дышит. Только глаза, зрачки его редакторских глаз находятся в ритмичном и неустанном движении.Слева-направо-назад… Слева-направо-назад… Слева-направо-назад…

И начинает казаться, что за движеньем этим, стоит некий странный, непостижимый механизм, некая сакральная мистерия, эдакий парадоксус, сродни тому, что заставляет двигаться маятники трёхсотлетних часов…Нетерпеливая рука выхватывает следующую страницу.

Слева-направо-назад… Слева-направо-назад… Слева-направо-назад… Слева-направо-назад… Слева-направо-назад… Слева-направо-назад…

Нетерпеливая рука выхватывает следующую страницу.И вдруг! На лице, каменном редакторском лице начинают отражаться эмоции.