Читаниновые гномы

Читаниновые гномы

Михаил Лысов

Читаниновые гномы

Читаниновые гномы

Писатель Иванов спал беспокойно. Этим вечером он никак не мог дописать ключевой диалог своего последнего рассказа. Как не мог и предыдущим, и тремя предшествующими ему вечерами. Слова не шли. Фразы выходили сухими и мертвыми, как пепел прошлогодних листьев. И писателя Иванова это ужасно бесило. Бесплодные попытки иссушали разум, закручивали мысли змеиным клубком и оставляли отупляющий гул в ушах. Иванов лишился сна, плохо ел и не мог сосредоточиться ни на работе, ни на творчестве.

Сегодня писатель Иванов даже решил прибегнуть к стимуляторам. Сначала кофе, потом кофе с коньяком. Пропорции изменялись в сторону коньяка, пока строчки не слились в буквенное месиво и мужчина не отправился спать. И все же что-то еще нарушало сон писателя Иванова. Впрочем, стоит отметить, что писателем Иванов называл себя сам. «Сетевой писатель» – так говорил он о себе самом самому себе. В Сети его называли автором или графоманом. «Писателем ты станешь, когда издадут твою третью книгу!». Так написал кто-то в комментариях. Такой подход Иванову не понравился. Но сейчас все это не имело значения.

Какой-то шорох прокрался в мозг через ухо и метался по извилинам, прогоняя сон. Писатель Иванов потер глаза и приоткрыл их. Его однокомнатную квартиру на втором этаже освещали уличный фонарь, монитор ноутбука и настольная лампа.

– Черт, забыл все выключить, – пробормотал мужчина.

От кофе и коньяка пересохло во рту и шумело в ушах. Начавший подниматься с дивана мужчина замер. Шум в ушах был вполне определенным. Кто-то стучал по клавишам ноутбука и едва слышно ворчал на три голоса.

«Белка!» – в ужасе подумал писатель Иванов. – «Вроде немного выпил. Может коньяк левый был? Хотя состояние вполне приличное. Даже слишком хорошее, я бы сказал!».

Мужчина осторожно приподнял голову. Толком разглядеть ноутбук не получалось. Его закрывала боковая стенка стола с полками, где располагалась техника и книги. Зато удалось отчетливо расслышать голоса. Было похоже, что говорят несколько человек, но или далеко от Иванова, или они … очень маленькие.

– … и зачем оно ему сдалось? – спрашивал один с басистым голосом и ворчливыми интонациями.

– Он же писатель! Он и пишет! – возразил второй. Его слова сопровождались странным пыхтением, словно говоривший прыгал через скакалку.

Третий голос все время что-то тихо говорил, медленно и немного растянуто, словно бы диктовал. Его почти не удавалось различить за остальными голосами.