Дождь смоет её следы

Дождь смоет её следы

Ольга Цветкова

Дождь смоет её следы

Вспышка. Вспышка, вспышка, вспышка. Рой зажмурился, заслонил ладонью лицо. Когда успели набежать журналюги? Всего полчаса назад он входил в дом банкира Чаттера с пустынной ночной улицы, сбрызнутой назойливой моросью. А теперь уже целая толпа под чёрными зонтами. Стояли полукругом – волчья стая обступила добычу. И пахли хищно. Острые, забивающие нос духи, помада, типографская краска. Пахли каждой ядовитой буквой новой сенсации.

– Миссис Чаттер правда убила себя?

– Как думаете, это из-за похищенного полгода назад сына?

– Вы ведь Рой Аспер? Вас называют лучшим псом, это так?

Рою захотелось рычать, будто он и правда был псом. Идиотское название каждый раз раздражало. Руки с диктофонами тянулись к его лицу. Руки с запахами чернил, мыла, других рук. Он отвернул голову, ринулся сквозь толпу к своему «Понтиаку».

– Вам не кажется, что в последнее время слишком много самоубийств?

Да уж, прямо-таки чёртова эпидемия. Да ещё и суицидники все, как один, непростые. Но Рой не собирался произносить этого вслух. Хватило с него общения с мистером Чаттером. Проклятый банкир вынудил его обнюхать каждый миллиметр комнаты, насквозь провонявшей кровью. «Она не могла сама!» И Рой нюхал. Рыжие волосы мёртвой женщины, рукоять ножа, проткнувшего её шею, заевшую иглу на кружащейся пластинке… Едва не растерял себя, нырнув слишком глубоко вслед за сплетёнными нитями запахов. Но чужого присутствия не ощутил. Рой так и сказал, даже денег не взял, и всё равно чёртов Чаттер был в ярости, когда он уходил. В конце концов, Рой ведь не детектив. Он пёс. И, если запаха нет, пёс бессилен.

– Вы что-нибудь смогли унюхать? – тощий пронырливый журналистик преградил Рою дорогу, когда тот почти продрался сквозь толпу, ощерившуюся спицами зонтов.

– Ага. Что ты утром наступил в собачье дерьмо.

Рой оттолкнул журналистика плечом и ринулся к машине. Он бежал от вопросов, от расходящегося дождя, от запахов пота, носков, нечищенных зубов. Проклятье, люди пахнут слишком сильно!

Дверь «Понтиака» захлопнулась за ним, отрезая душную волну. Остался только привычный холодок розмарина. И одиночество.

***

Спать не хотелось, хотя давно перевалило заполночь. «Понтиак» неспешно катился по тёмной улице, Рой опустил стекло. В лицо прянул прохладный воздух, который никогда не был просто воздухом. Аромат цветущих яблонь спорил с дымом фабричных труб, а потом резко, без предупреждения в нос била вонь канализационного люка...